– И не только одежда, Джордж. Эти очки! Ты же сам слышал, что она сказала, – она должна их носить еще минимум три месяца.
– Хорошо, постарайся сделать для нее все, что сможешь. У нее для этого достаточно денег, во всяком случае.
– Постараюсь, – пожала плечами Лили. – Но не жди ничего особенно утешительного – я не волшебница.
– Ее мать была весьма привлекательной женщиной, – сказал лорд Бедлингтон. – И Берти тоже был красавцем и ловеласом. Не вижу причин, почему их дитя должно выглядеть уродом.
Тем более если ты вдобавок позаботишься о девушке.
– Я уже сказала тебе, что я не волшебница, – холодно отрезала Лили. – Но не волнуйся, Джордж.
Я постараюсь уладить дело.
Лорд Бедлингтон направился было к двери, но затем остановился и, замешкавшись, спросил с неловкостью, глядя в сторону:
– Надеюсь, ты поговорила с Роухэмптоном?
– Да, я говорила с ним, – ответила Лили. – Я сказала ему все, что ты велел, Джордж. Но не забывай и о деле. Мы должны теперь ввести в свет дебютантку, а герцог на сегодня самый завидный жених во всем Лондоне. Если он решит подыскать себе партию, то он должен познакомиться с Корнелией.
– Если внимание герцога сосредоточится на одной Корнелии, – ответил лорд Бедлингтон, – я ничего не имею против. Но не мечтай, что я столь непроходимо туп, чтобы полагать, будто юный Роухэмптон горит желанием свататься к Корнелии именно сейчас… после другой «дебютантки».
Джордж Бедлингтон резко распахнул дверь и вышел.
Лили еще с секунду сидела, а затем поднялась и направилась к ближайшему зеркалу, сверкавшему от пола до потолка, чтобы полюбоваться своим отражением. Она внимательно осмотрела себя с головы до ног, слегка улыбнулась, но в конце концов губы ее задрожали сильнее, и она, не в силах сдерживаться, звонко расхохоталась.
– Очки! – смеялась она громко. – О, бедный, бедный Дрого!
Глава 3
Король с королевой ступили в бальный зал, и все леди присели в реверансе. Их грациозные плавные движения напоминали колышущиеся волны какого-то чудесного моря.
«Он чрезвычайно похож на свои портреты, – подумала Корнелия, когда подняла голову и бросила взгляд на королевскую чету. – Но она гораздо, гораздо красивее».
Королева Александра была одета в платье жемчужно-серого атласа, обманчиво простое, в котором любая другая женщина выглядела бы старше и незаметней. У нее был превосходный овал лица, тонкие брови, точеный носик и безупречная фигура. Ее изящная головка горделиво сидела на белоснежной шее, а ослепительная улыбка пленяла каждого, кто любовался королевой.
Большой бальный зал в Лондондерри-Хаус сверкал огромными люстрами, слепил позолотой многочисленных украшений, поражал обилием старинных портретов в резных деревянных рамах и кружил голову сладким ароматом фантастических тропических цветов, гирляндами из которых был опутан весь зал. Эта непривычная обстановка такую неискушенную девушку, как Корнелия, повергла в полное изумление и смущение.
Гости выглядели столь ослепительно, что Корнелия едва решалась поднять на них глаза.
Диадемы на головах леди, колье и броши искрились сотнями бриллиантов, изумрудов, сапфиров. Глядя на эти роскошные наряды, Корнелия поняла, как мало она знает о модах и до чего же нелепо выглядела она в день своего прибытия в Лондон. И хоть она прошлась по всей Бонд-стрит и ее посетил личный парикмахер Лили, успехи были более чем сомнительны. До королевского приема оставались всего сутки, и, чтобы успеть подогнать платье по фигуре, было выбрано самое простое платье из белого атласа, отделанное широкими венецианскими кружевами. Стоимость этого наряда лишила Корнелию дара речи, и вдобавок она видела, что платье не идет ей. Бледные кружева, лежащие на ее шее и плечах, делали ее кожу болезненно-желтоватой, а фасон совершенно не подходил к ее фигуре. Корнелия не знала тонкостей и секретов искусства одеваться и затруднилась бы сказать, что именно ей не нравится, но, окинув себя взглядом в зеркале, прежде чем покинуть спальню, она воскликнула:
– Боже, да я выгляжу как пугало!
– Ах нет, нет, что вы, мисс. Вы выглядите просто очаровательно. Все юные девушки так выглядят, – утешала ее горничная, которая помогла ей одеться.
Но Корнелия скорчила гримасу своему отражению.
– Лестью не заштопаешь дырку в чулке, – сказала она и рассмеялась, поймав недоумевающий взгляд горничной. – Это ирландская поговорка, одна из излюбленных поговорок Джимми. Джимми был всего лишь грумом у моего отца, но терпеть не мог лесть и всегда всем резал правду в глаза. Так что будьте мужественной и признайте, что я выгляжу отвратительно.
– Это вам так кажется, потому что вы раньше никогда так не одевались. Вы почувствуете себя лучше, когда окажетесь среди других леди, одетых, как вы.
Корнелия ничего не ответила. Она с унынием взирала на свои волосы, которые господин Генри уложил в высокую башню на ее макушке. Кудряшки и локоны образовывали «сложнейшую конструкцию, и в результате лицо Корнелии казалось совсем маленьким и почти терялось под гигантской прической, напоминающей птичье гнездо, Корнелия чувствовала себя крайне неловко и была уверена, что, несмотря на старания господина Генри, ее непокорные жесткие волосы разойдутся от завивки и будут болтаться по шее.
Но самым мучительным оказался для Корнелии приступ внезапной жгучей тоски по Росариллу.
Весь день она думала о своем низком сером доме, затерявшемся среди зеленых полей и холмов, о голубом небе и шумящем в отдалении море. Она вспоминала лошадей, которые ждут ее в своих стойлах,
