малейшего шанса вновь сбежать от меня. Теперь я слишком хорошо знаю, на что похожа жизнь с тобой и без тебя. Так что, поймав тебя, я предупреждаю – ты моя на вечные времена.
Ты любишь меня немного, но это и вполовину не так, как ты полюбишь меня. Я научу тебя, что есть любовь, мое милое, нелепое дитя, наряженное, как опытная искушенная в жизни женщина, и, несмотря на это, ничего о ней не знающая. Завтра мы снова уедем. Я собираюсь увезти тебя в наш настоящий медовый месяц. Медовый месяц, дорогая, где мы сможем быть вместе день и ночь!
Я хочу знать все про свою жену, Дезире. Я хочу знать твое прошлое, всю твою жизнь, которая прошла до того, как ты стала моей. Я хочу быть уверенным в том, что моя жена не оставит меня в будущем. И я не могу еще до конца поверить в то, что мне не надо бояться потерять тебя или слышать, что ты принадлежишь кому-то другому.
Я накажу тебя за все мои тревоги и страдания, которые я пережил без тебя. И в качестве наказания я заставлю тебя почувствовать вновь «дикой и грешной», дорогая, так, что ты взмолишься о пощаде. Но я не буду милосерден! И ты не сможешь убежать от меня.
– Я не захочу… убегать, – прошептала Корнелия.
– Это было бы уж совсем отвратительно, если бы ты так сделала! Мы уедем туда, где сможем быть совершенно одни – только ты и я, мое милое сердечко. Но для начала я хочу услышать, как ты скажешь мне – как жена мужу, – что ты моя.
Скажи это!
Герцог ждал. Не произнося ни слова, Корнелия вскинула глаза на него, и ресницы ее затрепетали. Она была столь ослеплена счастьем, что не могла говорить. И с легким вскриком, более красноречивым, чем тысячи слов, она бросилась в объятия герцога. Корнелия ощутила, как он страстно сжал ее в своих объятиях, так, что она услышала стук его сердца рядом со своим. Его губы приблизились к ее, и она услыхала свой собственный голос, идущий словно откуда-то издалека и шепчущий те слова, которые он так ждал:
– Я люблю тебя… Дрого. Я люблю тебя. И я… твоя, всецело и безраздельно твоя. Навсегда!
Он все еще прижимал Корнелию к себе, а затем она ощутила его руки на своих волосах, бриллиантовые заколки упали на пол, и шелковистый каскад рассыпался по ее плечам.
Герцог подхватил Корнелию на руки, лицо его светилось торжеством. Он был победителем, завоевателем, первопроходцем, который добрался наконец до цели.
Держа Корнелию на руках так, что волосы ее струились по обнаженным плечам до самого пола, он бережно понес ее через огромный мраморный холл и наверх по лестнице.
