Она улыбнулась ему, все еще не отпуская его руку.
– Я никогда бы не подумала, что полет создает такое ощущение, – сказала она.
– Какое? – спросил он с интересом.
На мгновение она задумалась.
– Ощущение счастья. Как будто уносишься куда-то мыслями, – она говорила медленно, обдумывая каждое слово. – И твое тело тоже уносится с тобой.
– Это самое чудесное описание, какое мне доводилось слышать.
Впервые она услышала от него что-то приятное и, к своему удивлению, опустила глаза под его взглядом. Неожиданно она осознала, что все еще держит его за руку.
Она пошевелила пальцами.
– Мне… мне… хорошо, – сказала она робко. – Благодарю вас за то, что вы были так добры ко мне.
– Мне следовало подумать об этом раньше, – нахмурился он.
Рука ее была свободна, и Вайра откинулась на мягкую спинку кресла.
– Вот теперь я могу сказать, что я летала! Мне часто было стыдно выглядеть такой старомодной, когда другие девушки говорили, как они путешествуют и летают на самолетах, а я только ездила на поезде, да и то нечасто.
– Я бы не стал стыдиться старомодности, – вдруг сказал Йен.
– Правда? – удивленно спросила Вайра.
– Конечно! Так приятно встретить кого-то, кто не все еще испытал и не везде побывал. В этом есть прелесть новизны.
– Я рада, что вы так думаете. Потому что я еще кое в чем должна признаться. Я никогда еще не бывала за границей.
– Я ожидал нечто подобное, – сказал Йен. – И это вас тоже пугает?
Она задумалась, а потом, собравшись с духом, проговорила:
– Нет, если вы будете добры ко мне. Всегда страшновато увидеть сразу много незнакомых людей. Но если вы будете добры…
Вайра смутилась и умолкла.
Блейквелл смотрел на нее и улыбался.
– Я обещаю быть добрым, – сказал он. – Вам это поможет?
Глава 3
Они прибыли в лионский аэропорт около четырех часов. Когда самолет начал снижаться, все более приближаясь к шпилям и башням церквей и красным крышам домов, Вайра вновь пережила приступ страха.
Она увидела две серебристые ленты рек, сливавшихся в одну, как ей показалось, в самой середине города, и, прежде чем она успела разглядеть что-либо еще, прежде чем она в полной мере ощутила свой страх, самолет слегка тряхнуло.
Мгновение… и самолет уже катился по широкой посадочной полосе по направлению к белевшему вдали зданию аэропорта.
– Вот видите, мы благополучно прибыли, – сказал Йен.
Повернувшись к нему, Вайра увидела, что он улыбается ей почти по-дружески.
Ей показалось, что Йен почему-то был доволен проявлением ее слабости, его неприязнь на какое-то время словно испарилась, вероятно, это произошло потому, что он смог оказать ей свое покровительство.
– Я полагаю, мсье Дюфло встречает нас, – сказал он, когда они проходили паспортный контроль.
Его предположение оправдалось, так как, едва они приблизились к таможенной стойке, они увидели у барьера толпу людей, а среди них невысокого коренастого седого мужчину, энергично махавшего им поднятой рукой.
Йен ответил на приветствие, приподняв шляпу и сдержанно улыбнувшись.
– Дюфло здесь, – сказал он Вайре. – Я всегда считал его жутким занудой, и все его семейство, вероятно, такое же.
Вайра не знала, что на это отвечать. В то же время она была рада, что хотя бы на время Йен утратил свою враждебность и они могли нормально общаться.
Когда они подошли к барьеру, мсье Дюфло, расталкивая остальных, кинулся к ним чуть ли не с распростертыми объятиями.
– Mon cher Йен! Я счастлив вас видеть! – воскликнул он, энергично тряся руку Йена и одновременно хлопая его по плечу. – Как приятно, что вы привезли с собой вашу очаровательную невесту! Мадемуазель, я счастлив, je suis enchante!
Он поднес руку Вайры к губам. Затем, непрерывно разговаривая на очень недурном английском, перемежая его восклицаниями по-французски, господин Дюфло вышел с ними из здания аэропорта и направился к парковочной стоянке, где их ожидал вместительный автомобиль с шофером в великолепной униформе.
– Я впервые во Франции, – сказала Вайра, едва успевая отвечать на многочисленные вопросы господина Дюфло.
Мсье Дюфло всплеснул руками:
– Вот это сюрприз! И какая честь для меня и для моей семьи, что свою первую ночь в нашей прекрасной стране вы проведете под нашим скромным кровом. Мы польщены, мадемуазель. Мы должны это особо отпраздновать.
Вайра украдкой бросила взгляд на Йена и увидела, как она почти и ожидала, что он нахмурился.
Вайра была уверена, что он не желал никаких «особых» праздников в честь его мнимой невесты.
– Но, мсье, я не хочу мешать вашим деловым разговорам. Было очень любезно с вашей стороны позволить мне приехать с… Йеном, и я буду счастлива осмотреть город, пока вы заняты, – поспешила с ответом Вайра.
Запнувшись на имени Йена, она вдруг осознала, что никогда еще, говоря о нем или обращаясь к нему, не употребляла другой формы обращения, кроме «мистер Блейквелл».
– Мы гордимся нашим городом, мадемуазель, – патетически произнес мсье Дюфло. – Завтра мы покажем вам красоты Роны и Соны, и вы также должны осмотреть музеи и собор.
– Быть может, мадам Дюфло будет так добра проводить мисс… Вайру и показать ей город, – сказал Йен. – Нам с вами многое нужно обсудить, мсье.
– Но вы должны быть осторожны! – лукаво усмехнулся мсье Дюфло. – Если вы оставите хорошенькую девушку одну надолго, найдутся желающие ее развлечь. Так обычно и бывает, а уж во Франции особенно.
Дюфло от души рассмеялся своей собственной шутке. Вайра смутилась, зная, как отнесется к этому Йен, и перевела разговор на другую тему, спросив, что за здание они проезжали в этот момент.
– Это наш знаменитый отель, – объяснил мсье Дюфло. – Вы должны непременно сюда заглянуть. Это прекрасный памятник эпохи Людовика XIV.
Он показал ей еще несколько зданий, прежде чем они остановились перед внушительного вида особняком на одной из тихих улочек.
Проворно выскочивший из машины шофер позвонил у подъезда, и дверь тут же открылась. Лакей с помогавшим ему мальчиком внесли багаж.
Дом был большой, но комнаты в нем были маленькие. Казалось, их было огромное количество. Пройдя их все, гости наконец оказались в большой гостиной, где собрались почти все члены семьи.
Там была мадам Дюфло и трое детей разных возрастов, включая довольно бесцветную девушку, которая, как догадалась Вайра, и предназначалась в жены Йену. Был там и отец мадам Дюфло, глухой старик, не поднимавшийся с кресла. Присутствовала также и мать мадам Дюфло, которой, как с гордостью сообщили Вайре, было уже около девяноста. Были многочисленные тетки и кузины, вся родня преимущественно женского пола, и все они, как Вайра постепенно начала понимать, жили в этом доме.
– Я полагаю, мадемуазель захочет снять шляпу и вымыть руки, – сказала мадам Дюфло. – Жанна, проводи мадемуазель Милфилд наверх. Ты знаешь, где ее комната.
– Oui, maman, – отвечала Жанна и, обернувшись к Вайре, сказала на почти безупречном английском: –
