ним. А потом что-то пошло не так, и он ее убил.
Однако в эту картину не укладывалось еще кое-что. Джули до того, как ее убили, постриглась и перекрасила волосы в черный цвет. Зачем, если ей предстояло изображать Еву? Ноутбук Джули оказался девственно чист. В нем ничего не было, кроме рукописи. И вероятно, там никогда ничего больше и не хранилось. Каким же компьютером она пользовалась, чтобы выходить в Интернет? И куда он делся? В замке Шару нашли только ноутбук. И еще: почему «Дом любви» упоминается в письмах Хасельхоффа? Может быть, именно он поддерживал связь с Тау? И где сейчас наш голландец? Почему он исчез?
Я снова вернулся к гипотезе, согласно которой именно Ян Хасельхофф был убийцей. Джули Бонем приехала в Англию, чтобы увидеться с ним. По какой-то причине, догадаться о которой я пока не мог, они поссорились, и Хасельхофф ее убил. Более того. Не исключено, что он и есть таинственный Тау. Судя по тому, что нам известно о молодом человеке, ему вполне мог прийти в голову такой странный замысел, как живая картина.
— Я не думаю, что Ян Хасельхофф — это Тау, — проговорила Ребекка, когда я изложил ей свои подозрения. — Напротив, я считаю, что он — идеальный Адам.
Я снова подскочил на стуле. Торопливо достал из ящика папку с карточками и стал искать среди них «Сад земных наслаждений». Потом вспомнил, что информации о картине там нет, и спросил почему.
— Я только что обнаружила исследование одного немецкого ученого, в котором содержится оригинальная трактовка картины, — объяснила Ребекка. — Мне кажется, оно также могло стать источником рукописи, потому что в этих произведениях есть масса общих моментов. Как только дочитаю работу, составлю для вас отчет. — Она открыла портфель, лежавший у нее на коленях, достала оттуда фотографию и протянула мне: — Это левая створка триптиха. На ней запечатлены Адам и Ева в земном раю.
Я тут же узнал изображение с открытки, найденной в книге Джули Бонем. Потом стал внимательно рассматривать Адама.
— У него рыжие волосы и заостренный нос, — проговорил я наконец. — А Хасельхофф — блондин, пухлый, как херувим.
Ребекка фыркнула:
— Я имела в виду, что Хасельхофф красив, как и положено Адаму.
Не путает ли она Адама с Адонисом? Выяснять я не стал. Возможно, она права. Тау пригласил и Яна, и Джули участвовать в своей проклятой живой картине. Если все обстоит именно так, значит, Тау избавился и от Яна Хасельхоффа. Почему? Я не находил причины для столь жестокого двойного убийства. Разве что, коль скоро мы имеем дело с сектой, оно было ритуальное — обоих принесли в жертву какому-нибудь божеству. Поэтому жизненно необходимо было узнать побольше об эзотерических течениях, господствовавших в эпоху Босха.
Ребекка словно прочла мои мысли. Прежде чем вернуться к себе в кабинет, она достала из портфеля еще одну папку, озаглавленную «Эзотерика, мистицизм и оккультизм во времена Босха». Я тут же с большим интересом прочел:
«Европа в конце XV века представляла собой средоточие предрассудков, ересей, оккультизма и мистицизма. Из города в город странствовали бродячие пророки, и их впечатляющие проповеди с красочными описаниями чудовищных существ и адских мук приводили верующих в ужас. Например, эхо речей Алена де ла Роша[8] звучало во Фландрии и задолго после его смерти, случившейся в 1475 году.
Доктрина Иоанна Рейсбрука (XIV век) легла в основу религиозного движения Братьев Общей жизни, основанного одним из учеников мистика. В Хертогенбосе у иеронимитов, как называли себя в этом городе члены братства, было 115 общин и два университета. Один из них посещал сам Эразм Роттердамский. Братья проповедовали новую идею религиозной жизни: с одной стороны, они осуждали еретические секты, с другой — боролись против продажности и развращенности духовенства.
Эта доктрина повлияла на Братство Богоматери, к которому принадлежал Босх. Изначально оно было посвящено главным образом культу Девы Марии. Потом, благодаря влиянию Братьев Общей жизни, начало заниматься благотворительностью и организацией религиозных празднеств.
Одним из самых активных еретических движений была секта homines intelligentiae.[9] Она возникла на основе тайной ереси Братьев и Сестер Свободного Духа, или адамитов, которая ШИ явилась еще в XIII веке, а с начала XVвека распространилась на территории Фландрии и Германии. Последователи движения считали, что являются воплощением Святого Духа и уже на Земле живут в состоянии райского блаженства. Они объединялись в эзотерические общества, принимали к себе мирян обоих полов. Распространению ереси особенно способствовали бегинки,[10] за что и заслужили осуждение Вьеннского Собора 1311 г.
Homines intelligentiae являлись радикальной фракцией Братства Свободного Духа, считавших себя детьми прародителя рода человеческого. Первое движение, чтившее культ Адама, появилось тысячелетием раньше. Согласно некоторым источникам эпохи, адамиты первых веков христианства, мужчины и женщины, собирались в пещерах и совершали свои обряды обнаженными. Но никаких сведений о связи этого движения с одноименной средневековой сектой нет. Еще Блаженный Августин осуждал его.
В хронике одного аббата из Каринтии, одного из княжеств Священной Римской империи, сообщается, что в 1326 году в Кельне существовала секта, в которую входили мужчины и женщины. Они встречались по ночам нагими, чтобы служить мессу, после чего совокуплялись.
Адамиты получили очень широкое распространение в Нидерландах. Их идеологию можно почерпнуть из документов процесса в Камбре 1411 года, на котором допрашивали одного из учеников братства; Эгидиуса Кантора. Его обвиняли в том, что он придерживается следующих убеждений: человечеству уготовано спасение; добро и зло находятся в руках Господа; подавление греха хуже самого греха; ада и воскрешения плоти не существует; священники бесполезны, а женщина, лишенная девственности, живущая без мужа и не имеющая средств к существованию, столь же непорочна, как и дева.
У приверженцев культа Адама — они считали прародителя источником божественного откровения наравне с Христом — была также особая концепция рая, связанная с духовной эротикой. Они верили в то, что телесное совокупление является путем к достижению райского блаженства».
9
Участвовал ли Йероен в собраниях адамитов? Этот вопрос мучил Алейт уже несколько месяцев. Вероятно, ему суждено было остаться без ответа: если бы она задала его мужу, ей бы пришлось признаться ему в том, что она про себя называла своим безумием. На вопрос Алейт мог ответить еще один человек, но она считала его сатаной и старалась держаться от него подальше.
Она не видела еврея с того июльского дня, когда они встретились на репетиции празднества. Избегать его все эти месяцы было непросто: Великий Магистр часто приходил в мастерскую посмотреть на новую картину, над которой работал муж.
Алейт держалась подальше и от картины. Обычно она следила за работой Йероена, приходила в мастерскую, обсуждала с ним планы и заказчиков. Однако на этот раз, под предлогом того, что ее пугает выбранный мужем сюжет, Алейт удалось уклониться от посещений. Правая створка триптиха, заказанного евреем, изображала ад, и все, кто ее видел, признавали, что мастер запечатлел там сцены ужасающие.
Йероен уже несколько раз приглашал жену в мастерскую, но она все откладывала свой приход, говоря, что предпочла бы увидеть уже готовое полотно.
Теперь оно было окончено, и у Алейт не осталось отговорок.
В тот день, незадолго до обеда, ей предстояло пересечь рыночную площадь и войти в мастерскую, где Йероен ждал, чтобы показать ей «Музыкальный ад», прежде чем отдать его заказчику. Алейт не знала,
