17
Глядя на цветущие кустарники, фруктовые деревья, волнистые луга, переходящие в леса, я понял, почему ров, отделявший сады от полей, назвали по-английски «ха-ха». Словно возглас удивления, неизбежно срывающийся с уст: пейзаж по обе стороны рва одинаковый, поэтому издали кажется, что сад тянется бесконечно.
Именно мы, англичане, в XVII веке отказались от скрывавших сады крепостных стен и начали копать на их месте рвы. Тот, что окружал поместье Торки, был метра два в ширину, и синяя вода в нем ослепительно сверкала на фоне зелени.
В сопровождении Ребекки и Патрисии Хойл я только что обошел поместье. Оно отлично сохранилось. По словам домоправительницы, режиссер оставил нетронутой оригинальную архитектуру восемнадцатого века. Сад тоже был разбит три столетия назад. Торки велел поместить там золоченые беседки, китайские пагоды, берберские палатки, статуи, фонтаны, огромные вазы.
Но больше всего меня поразили качели на двенадцать мест, на которых качалась еще сама Мария- Антуанетта Французская в саду Тюильри. По крайней мере так утверждала домоправительница, с гордостью демонстрируя нам эту диковинку.
— Господину Торки удалось заполучить их ценой грандиозных усилий, — объяснила она довольно.
— Дворец Тюильри, вместе с садами, разрушили во время Французской революции, — заметила Ребекка с грустью. — Каким же образом уцелели качели?
Домоправительница смерила ее презрительным взглядом, как будто та только что сказала чудовищную глупость. Мы вернулись к дому в ледяной тишине.
Я оторвал взгляд от лугов и перевел его на Патрисию Хойл. В тот день на ней было черное платье без рукавов. На лице — больше косметики, чем обычно.
— А теперь мы приступим к обыску, — проговорил я, указывая на агентов, которые ждали нас у дома.
— Пожалуйста, — ответила домоправительница с гримасой недовольства. — Только осторожнее с мебелью и с обстановкой. Там все старинное.
Я знаком приказал агентам начинать и последовал за ними в дом. Ребекка присоединилась к ним, а я остался в сторонке с Патрисией Хойл и наблюдал за ходом дела.
Дом оказался огромным, поэтому обыск затянулся. И все безрезультатно. Ничего такого, что могло бы иметь отношение к исчезновению Яна Хасельхоффа.
— А я вам что говорила? — Глаза домоправительницы торжествующе блеснули.
У меня зазвонил сотовый, и я отошел в сторону, чтобы ответить. Это был агент Николз.
— Инспектор Холл, Торки мертв.
— Мертв? — повторил я ошарашенно.
— Да, с ним случился инфаркт. Он почувствовал себя плохо во время перелета в Лондон на частном самолете. Пилот сообщил об этом в диспетчерскую. Когда самолет приземлился, Торки погрузили в машину «скорой помощи» и отвезли в больницу, но там он вскоре скончался.
Я задал Николзу несколько вопросов о больнице, куда отвезли режиссера, и о времени его кончины. После чего разговор был окончен.
Ребекка смотрела на меня не отрываясь.
— Плохие новости?
— Отвратительные.
Я знаком попросил ее следовать за мной. Мы вышли в сад, и я коротко рассказал ей о смерти Торки.
— Зачем он вернулся в Англию? — удивленно проговорила Ребекка. — Он должен был оставаться в Штатах до конца месяца. Нужно сообщить домоправительнице.
— Да, и я не горю желанием это делать.
Мы вернулись в дом. Патрисия Хойл сидела на прежнем месте.
— Вы знали, что Торки собирался вернуться домой сегодня? — спросил я ее.
— Вы шутите?
— Отнюдь. Он нанял самолет.
Домоправительница долго смотрела на меня, прежде чем ответить.
— Если вы говорите правду, значит, мне нужно немедленно идти и приготовиться к его возвращению.
— В этом уже нет необходимости.
Патрисия Хойл замерла.
— Почему?
— Мне только что сообщили, что в самолете у Торки случился инфаркт. К сожалению, врачи ничего не смогли сделать. Он умер вскоре после того, как его доставили в больницу в Лондоне.
Домоправительница закрыла лицо руками. Мы с Ребеккой недоуменно переглянулись. Неужели она была так привязана к своему работодателю? Я снова спросил себя, кто же такая Патрисия Хойл на самом деле.
— Вам лучше присесть, — предложила ей Ребекка.
Мы помогли домоправительнице переместиться на диван. Моя напарница пошла к бару и налила стакан янтарной жидкости.
— Коньяк, — сказала она, протягивая его домоправительнице. Та осушила стакан одним глотком.
— Вам лучше? — спросила Ребекка, внимательно глядя на нее.
Патрисия Хойл кивнула и снова замерла, уставившись в пустоту.
— Не могу поверить, что его больше нет, — пробормотала она. — Невероятно, что он вот так умер.
— Вы были очень привязаны к господину Торки, — заметил я.
Она, казалось, не слышала.
— Давно вы на него работаете?
Патрисия Хойл немного помолчала, потом ответила:
— Два года.
— Как вы с ним познакомились?
— На пробах.
— Вы были актрисой?
Меня вовсе не удивило, что она имеет отношение к миру кино. Эта женщина была слишком красива для простой домоправительницы. Однако я не помнил ее ролей.
— Это была моя первая и последняя проба.
— А почему?
Во взгляде Патрисии Хойл мелькнула ирония.
— Попробуйте догадаться.
— У вас была связь с Торки?
Она пронзительно рассмеялась.
— Нет, мне не настолько повезло.
— Какие же тогда отношения между вами были?
— Те, о которых вам известно.
— Вы хотите сказать, что действительно служили его домоправительницей, и ничего больше?
— К сожалению, да. Я хотела стать чем-то большим, но он мне не позволил.
Мне не верилось.
— Почему?
— Господин Торки был эксцентричным человеком. Думал только о кино. Для него женщины не существовали.
— Но ведь он был женат. Вы сами мне сказали, что он встречался с какой-то женщиной-
