Капитан и не думал скрывать своих намерений и прямо намекал моему подзащитному, что тот должен отказаться от моих услуг.
Когда капитан вышел, Михаил наклонился ко мне и прошептал:
– Они заставляют меня отказаться от защиты. Я, конечно, хочу адвоката, но боюсь, что ваше участие может слишком все усложнить.
Я также шепотом ответил ему:
– Здесь и так все сложно, и повредить себе ты уже не можешь хотя бы потому, что уже арестован.
– Да, они меня сейчас обвиняют по одной статье, но собираются предъявить и вторую.
– Какую?
– Незаконное хранение оружия.
– Пусть попробуют. Я разобью это обвинение в три минуты, – сказал я уверенно.
Иначе я и не мог, потому что надо было как-то внушить уверенность клиенту в том, что участие адвоката в его деле не ухудшит, а, наоборот, улучшит ситуацию. Бывает, правоохранительные органы пытаются запугать подследственного и внушить ему, что участие в деле адвоката излишне и чревато неприятностями. В таких случаях приходится очень внимательно, с четким психологическим расчетом, ненавязчиво убеждать клиента, что сотрудники правоохранительных органов вводят его в заблуждение, что его отказ только усугубит положение. Бояться ничего не надо. Нечто подобное я попытался втолковать Михаилу.
В конце концов я сказал ему:
– Давай сделаем так. Ты не будешь отказываться от моего участия в деле. А если уж ситуация очень сильно изменится, тогда сам решай, как быть, это твое право.
Я догадывался, что кабинет прослушивается, и, как только мы умолкли, дверь приоткрылась и вошел капитан:
– Вы закончили?
– Да, мы закончили, – сказал я.
– И какое ваше решение?
– Мой подзащитный считает, что ему нужен адвокат, поэтому будем работать.
– Хорошо, это его право, – зло взглянув на Михаила, сказал капитан. – В таком случае, чтобы ваша поездка к нам не прошла впустую, мы сейчас проведем очередной допрос для предъявления вашему подзащитному нового обвинения.
Капитан сделал свое заявление с такой помпой, с таким непередаваемым пафосом, что, возможно, и возымело бы психологическое воздействие на моего клиента. Но я тут же подмигнул ему – мол, не бойся, все будет нормально.
Капитан достал листок и зачитал заранее написанный текст следующего содержания: такого-то числа Михаил П., придя в свою квартиру, имел при себе служебное оружие – пистолет «ПМ» (пистолет Макарова), который он взял без разрешения на работе, что категорически запрещается. Таким образом, его действия подпадают под статью 218 Уголовного кодекса о незаконном хранении оружия.
– Слушаем ваши объяснения, – произнес затем капитан.
– Могу я переговорить с подзащитным? – попросил я.
– Пожалуйста. – Но тут же, опередив меня, сказал: – Вот видишь, мы к тебе относились нормально, ты сидел в хороших условиях, в камере у тебя был спокойный сокамерник, мы тебя не напрягали. А теперь, когда ты нам не доверяешь и привлекаешь к делу адвоката, от которого мы можем ожидать чего угодно, мы вынуждены оформлять тебя по полной программе. Слов своих мы на ветер не бросаем и предъявляем обвинение еще и по статье о незаконном хранении огнестрельного оружия. Будут еще и соответствующие изменения в твоем содержании.
Капитан открыто и бесцеремонно оказывал психологическое давление на моего подзащитного.
– Не бойся, Михаил, – сказал я. – Во-первых, статья совершенно к тебе неприменима. Во-вторых, по этой статье полагается два года, а по статье по контрабанде срок наказания значительно выше, поэтому статья по оружию будет поглощена первой статьей. А чтобы не быть голословным, я сейчас постараюсь убедить следователя, что вторая статья к тебе вообще неприменима. – И я перешел в наступление. – Значит, так, мне стало совершенно очевидно, что вы, как следователь, применяете к моему клиенту недозволенные методы.
– Какие? – удивленно посмотрел на меня капитан.
– Вы оказываете на него психологическое воздействие, тем самым подавляете его волю и в итоге получаете удобный для вас материал. Так вот, этого не будет. Более того, в Уголовно-процессуальном кодексе, который регламентирует весь процесс следствия, сказано, что следователь обязан всесторонне и полно обследовать дело. В этой связи я предлагаю вам выслушать нашу версию. Неприменима статья 218 по незаконному хранению огнестрельного оружия к моему клиенту потому, что разрешение на ношение оружия у него было правильно оформлено. Не так ли? А что касается того, что он заехал домой на обеденный перерыв, так это ничем не регламентировано, поскольку его служебная деятельность, как мне известно, не имеет четкого ограничения времени обеда.
– Но он же заехал, – сказал капитан, – домой, не выполняя служебные обязанности!
– Ну и что? А где записано, в каком законе, что если человек имеет разрешение на ношение огнестрельного оружия, то он не может носить его в неслужебное время?
– Но существует официальная инструкция.
– Минутку, – перебил я его. – Ваша инструкция касается только вас. Насколько мне известно, мой подзащитный в органах государственной безопасности не служит, и применять эту инструкцию к нему невозможно. К нему может быть применим только закон. А если вы будете настаивать на предъявлении этого обвинения, то я немедленно обжалую ваше действие с помощью прокурора города Владимира, а если понадобится, то и Генерального прокурора.
Капитан понял, что адвокат попался не робкого десятка.
– Хорошо, – сказал он. – Сейчас мы прервем допрос и перенесем его на завтра.
– Послушайте, – запротестовал я, – мы же только начали разговор, а вы его уже прерываете. Я же приехал сюда за сто с лишним километров, из Москвы, потратил более трех часов на дорогу. Неужели нельзя полностью допросить моего подзащитного?
– Нет, – сказал капитан с явным злорадством, – нельзя. А вы не волнуйтесь. Что касается вашего устройства, то мы вам с этим поможем. Поселим в гостиницу.
Я прекрасно понимал, что стоит за такой помощью: не исключено, что в гостинице против меня будет совершена очередная провокация или попытка скомпрометировать.
– Большое спасибо за заботу, – ответил я, – но в гостинице я не нуждаюсь.
– Неужели вы на ночь глядя поедете в Москву?
– Наверное, я просто сам решу, где мне остановиться. По крайней мере, я не обязан ставить вас в известность о своем местонахождении.
– Нет, конечно, но лучше вам все же воспользоваться местной гостиницей.
Он уже хотел рассказать мне о ней, но я перебил его и снова сказал, что вопрос о своем местонахождении я способен решить сам.
«Волга» нас проворонила
Я прекрасно понимал, что, когда выйду из здания ФСБ, за мной сразу же будет установлена слежка.
Я и родственники Михаила пошли прочь от здания ФСБ. Затем я сделал вид, что у меня развязался шнурок на ботинке, наклонился и посмотрел назад. Из здания ФСБ шли несколько человек. Вон тот мужчина, пожалуй, последовал за нами, а может, и другой, который с женщиной… Мы сели в машину и выехали со стоянки. Я постоянно смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить слежку. Но пока ничего подозрительного я не заметил.
Мы выехали на трассу Владимир – Москва. Машин в вечернее время было мало, и нетрудно было бы вычислить, кто за нами едет. Вскоре сзади замаячила обычная серая «Волга». Но, как выяснилось, не совсем обычная – номер начинался с двух нулей, а на крыше торчали две антенны – одна для радиотелефона, другая для рации.
Я попросил водителя снизить скорость и пропустить «Волгу» вперед. Мои попутчики тоже понимали, что
