оставляя себе два дня на преподавание в медицинском училище.
Марину в медсанчасти коллектив, который работал там долгие годы, встретил достаточно враждебно. По поликлинике поползли интриги. Коллектив был разделен на определенные кланы, группировки, которые враждебно относились даже к своим коллегам. Марина не примкнула ни к одной из группировок и жила своей жизнью. Естественно, так получилось, что несколько врачей, а в большей степени медсестры невзлюбили Марину и стали пытаться выжить ее. Однако Марина старалась не обращать ни на что внимания и очень много работала. Постепенно она обзавелась и элитарной, богатой клиентурой.
В результате Марина стала приносить медсанчасти серьезный доход. Поэтому все попытки выжить Марину из медсанчасти наталкивались на серьезное сопротивление со стороны администрации. Однако Марина прекрасно понимала, что и в администрации некоторые тоже недолюбливают ее. Но Марина все равно ни во что не вмешивалась, приветливо здоровалась со всеми и старалась ни с кем особо не сближаться.
– Так что же у тебя случилось? – нарушив молчание, спросил я.
– Меня завтра вызывают на допрос в милицию… Точнее, в РУОП. Поэтому я и пришла посоветоваться с тобой.
– Господи, что же ты натворила? Да еще организованная преступность…
– Не знаю, – пожала плечами Марина. – Просто вчера позвонил, как его там – следователь или оперативник, – и вежливо пригласил меня к телефону. Любка, ты знаешь, моя медсестра…
– Да, конечно, – кивнул я головой.
– Так вот, Любка позвала меня к телефону. Этот работник милиции поинтересовался, когда я смогу прийти к нему на беседу. Я, со своей стороны, спросила: а что это за беседа и почему я должна туда идти? И что это вообще – допрос?
Да, что-то вроде этого, ответил он. И сказал, что если я не приду, то они вызовут меня официально, повесткой… Но я сказала, что повестка мне не нужна, я готова прийти. Но, честно говоря, я растерялась. Может быть, и нужно было дождаться повестки? Как ты считаешь?
Я пожал плечами.
– Я этих тонкостей не знаю… А сама-то ты что думаешь, почему к тебе такой интерес?
– Как ни странно, я женщина законопослушная, ничего не нарушала. Хотя, – задумчиво сказала Марина, – есть несколько ситуаций…
Она внимательно посмотрела на меня. Я почувствовал, что она размышляет о том, продолжать рассказ или нет.
– Решай сама, – сказал я, – ты можешь мне ничего не говорить.
Марина закурила вторую сигарету.
– Нет, пожалуй, я все же расскажу тебе, – решительно сказала Марина. – Может быть, ты сам поймешь, почему меня вызывают.
Я молча кивнул головой.
– В общем, ты знаешь, какой народ работает у нас в медсанчасти.
– Конечно, – улыбнулся я.
– Одна Любка чего стоит!
Я представил себе Любку. Она была медсестрой, с которой работала Марина, – такая здоровенная девица, крашеная блондинка, лет тридцати пяти, с голубыми глазами и с большими наклеенными ресницами. Она постоянно была в курсе всех интриг. Можно было сказать, что именно она затевала все войны и разборки в медсанчасти. Когда не было работы, Любка слонялась из одного кабинета в другой, собираясь с медсестрами в коридорах и о чем-то перешептываясь. К тому же Любка была человеком завистливым. Каждый раз, когда Марина принимала ту или иную богатую клиентку, Любка всячески пыталась влезть в доверие к ней, завязать дружбу. Но существовал определенный барьер. Любка все чаще обращалась к Марине, чтобы та «отстегнула» ей определенную сумму от тех подарков, которые делали ей клиенты. Но, как правило, никакой суммы не было. Обычно врачу приносили подарки, сувениры. Поэтому Марине приходилось время от времени выплачивать Любке какую-то сумму из собственного кармана, так сказать, делиться с ней. Другой особенностью Любки было то, что она очень любила выпить. Практически весь спирт, который получала медсанчасть и который должен был идти на перевязку и на другие медицинские цели, Любка умудрялась распивать с такими же, как она, медсестрами. Часто такие выпивки заканчивались для них плачевно, иногда даже возникали мелкие потасовки. Но обычно были мощные пьянки до поздней ночи. Иногда они приглашали своих любовников. В общем, Любка вела довольно активный образ жизни.
– Что, в Любке дело? – осторожно поинтересовался я.
– Нет… Хотя, конечно, я думаю, она в этом деле играет далеко не последнюю роль, – добавила Марина. – В общем, началось все с того, что мне привезли женщину на роды в наручниках.
Я вытаращил глаза от удивления.
– Как это?
– Может быть, это и есть начало… Недалеко от нас находится прокуратура. А там, рядом, – отделение милиции. Как-то ближе к вечеру в дверь неожиданно постучали. Любка открыла. На пороге стояли два милиционера и еще один мужчина в гражданском. Он молча вошел, поздоровался и сказал:
– У нас ЧП. Одна из задержанных женщин, которые проходят по уголовному делу… У нее схватки начались. Она, по-моему, рожает, а может быть, у нее выкидыш…
Я удивленно посмотрела на него и подумала: надо же, какой специалист в области гинекологии!
– Возможности везти ее в больницу или в роддом у нас нет, она очень кричит, у нее уже схватки, – повторил мужчина. – Поэтому мы и привезли ее к вам…
Не успел он закончить фразу, как двое других ввели под руки молодую девушку, лет двадцати двух, с большим животом, держащуюся за него руками. Тут я заметила, что девушка была в наручниках.
– Господи, – не выдержала я, – да вы хоть наручники снимите!
Но милиционеры замялись и посмотрели на человека в штатском. Вероятно, он был старшим у них.
– Вообще-то, мы не имеем права этого делать. Она у нас проходит по разряду особо опасных, – сказал он.
– Но она же женщина, и сейчас может родить, – сказала я, укладывая роженицу на кушетку.
Роды обещали быть тяжелыми. Женщина кричала не переставая. Я повернулась к милиционерам и сказала:
– Пожалуйста, покиньте помещение! Вы не должны присутствовать здесь.
Милиционеры снова неуверенно посмотрели на старшего. Тот отвернулся и сказал:
– К сожалению, у нас работа такая. Она ведь не просто ваша пациентка, а подозреваемая в совершении серьезного преступления. Поэтому мы не можем оставить ее одну.
– Да что же вы себе позволяете! – закричала я. – Вы понимаете, что тут все должно быть стерильным!
Старший подумал и сказал:
– Хорошо, один останется тут, а мы подождем в коридоре.
Он и еще один милиционер вышли, а сержант остался в кабинете, причем сел около окна и отвернулся…
Роды были тяжелыми, длились около двух часов. Наконец появилась головка ребенка. Родилась девочка. Любка сразу запеленала ее и отнесла в другую комнату, находящуюся рядом с нашим кабинетом.
– Что теперь делать? – спросила я.
В кабинете уже появился милиционер в гражданском.
– Пусть она немного отдохнет, – сказала я.
Женщина была в ужасном состоянии. Она лежала не двигаясь. По ее лицу было видно, что боль все еще продолжала ее беспокоить.
– Она может ехать? – спросил старший.
– Да вы что, с ума сошли? – закричала я. – Она после таких родов должна минимум три дня лежать!
– Нет, это невозможно, – и милиционер взглянул на часы. – Пусть она полежит тут еще полчаса, придет в себя. Через полчаса мы должны отвезти ее в тюрьму.
