3
Яцек сидел, обхватив колени руками. Из глаз текли слезы, но он этого не замечал. Сильно болело плечо. Но боль странная, какая-то далекая, как будто болело не у него, а у какого-то другого человека. Близкого, родного, но другого. Максим заметил, что он плачет. Плечи дрожали от рыданий. Он уткнулся лбом в колени.
«Все! Окончилось! Выиграл, проиграл – неважно. Все позади. Я сделал все, что мог. Я не мог сделать больше». Макс зарыдал во весь голос. Все нечеловеческое напряжение последних десяти минут уходило со слезами.
Его плечи обняла чья-то рука. «Ванька», – подумал он с теплотой и уткнулся в его шею. Ваня гладил его по затылку. – Братишка. Братишка. Максик. Все хорошо. Завтра едем в Минск.
– Кто... Кто... Победил?..
– Не знаю. Решают. Но это был великий бой. Я горжусь тобой.
Внезапно заскрипел громкоговоритель. Мгновенно наступила абсолютная тишина. Было слышно как где-то капает вода.
– Дорогие друзья! – В голосе диктора было столько эйфории, что, казалось он выиграл «Волгу» в лотерею. – Как драматично закончился открытый чемпионат Литвы по фехтованию на шпагах! – Диктор сделал паузу.
– Ну! Рожай живее! – не выдержал кто-то из спортсменов.
– Угм, – поперхнулся динамик. – Итак, решающий бой за третье место в командных состязаниях между Литвой и Белоруссией... – торопливо проговорил диктор, очевидно, физиологически не умеющий изъясняться коротко, – закончился дисквалификацией белорусского спортсмена Максима Яцкевича. В течение двух месяцев он не сможет принимать участие в любых соревнованиях...
– Ну-у-у-у!!!! – орал целый хор. – Победил кто?
– Однако, по решению судейской коллегии, – снова пауза, никто не шелохнулся, – дисквалификация вступила в силу по окончании поединка, таким образом...
ААААААААААА!!!!!! ОООООООО!!!!!! УУУУУ!!!!!!
Максим обнял Ваню и снова заплакал. На этот раз – слезы радости.
– Качать этого сукина сына!!!
Максим побежал. Его не очень-то хотели поймать, и он быстро вернулся.
Приходько протянул бутылку с водой, и Максим стал жадно пить.
В центр зала, на тележке, прикатили трехступенчатую коробку с цифрами.
Награждение.
– Яцек-младщий – вперед! Кубок – твой! – Григорий Васильевич улыбался. По его красивому, старому лицу побежали лучики морщинок. Он показался Максиму добрым-добрым.
«Прям дедушка Ленин,» – еще вздрагивая, ухмыльнулся он.
– Не-е... не-е-е... нет, не могу, – прозаикался Макс, он мотнул лохматой головой. – Во-о-он, Кочубей. Кочубей – капитан, пусть идет.
– Ну-у-у... я уже в туфлях, кто ж знал, что ты победишь, – Конюхов действительно был одет в щегольский спортивный костюм «Пума» и в туфли с большими медными пряжками. – А на награждение надо в форме...
– Я – пас, – Ламянцев замахал руками.
Вани нигде не видно.
– Но я... у меня, – Максим показал на красные глаза.
– Иди, – сказал Приходько, протягивая Максиму огромные солнцезащитные очки с надписью “Монтана”.
Через очки было плохо видно, и он медленно поплелся к пьедесталу, где уже стояли россиянин и украинец.
Дождавшись относительной тишины, громкоговоритель заверещал, искрясь неправдоподобной жизнерадостностью.
– Дорогие друзья!
«Бедная его жена»,– подумал Макс.
– За первое место... ля-ля-ля-тополя... команда Российской Федерации...
Улыбающаяся блондинка в национальном платье повесила на склоненную голову спортсмена желтую медаль. Затем, взяв со стола, протянула ему ушастый кубок, размером и цветом похожий на медный самовар.
Русский фехтовальщик с улыбкой Гагарина поднял его на вытянутых руках. В центре ведерного кубка почему-то были скрещены теннисные ракетки.
В голове шумело, Макс не слушал диктора и поэтому вздрогнул, когда блондинка подошла к нему. Он не наклонился, а сам повесил себе на шею бронзовую медаль. Взял кубок и с силой прижал к животу. Алюминиевый сосуд скрипнул и согнулся.
«Ну вот, – огорчился Максим. – Уважающая себя лошадь из такого пить не станет»...
Девушка с ласковой улыбкой, что-то негромко говорила ему по литовски.
«...бибис таве...» – разобрал он.
«И эта на хер посылает...»
Он, наконец, услышал шум зала.
– Подними, подними! – Ламянич подпрыгивая, тянул руки вверх.
Макс поднял перекошенный овальный кубок.
Зал взорвался. Крик, свист, улюлюканье. Снова потекли слезы. Зал покачнулся и он, выронив кубок, вцепился в килоты стоящего на средней ступеньке россиянина. Тот схватил Макса за шиворот.
– Что, братан, захорошело? – снисходительно забасил он. – Хороший бой, никак не ожидал...
– Помоги. До раздевалки...
Максим снял очки и, держась за чемпиона, слез с пьедестала.
Ваня и Ламянич подхватили и повели его. У стены на скамейке лежал обнаженный по пояс Леонавичус. Глаза его были красны, доктор посыпал белым порошком перепоясанный косой багровой полосой живот.
«Хорошо – руки не успел подставить, – подумал Макс. – Переломал бы...»
– Извини, – дрожащим голосом сказал он, – извини...
Литовец разжал тонкие белые губы и плюнул под ноги троицы.
Затем отвернулся. «Бибис, бибис, бибис…» – забубнил он.
– Ну да ладно, извинились, – резюмировал Ламянцев, и они двинулись дальше...
4
Раздевалка встретила их запахом миллионов раздевалок Советского Союза, а может, и всего мира. Запах конюшни. Они разошлись по скамейкам. Максим сел. Шевелиться не было никакой возможности. Так они и сидели молча, кто – сняв кроссовки, кто – одну штанину. Макс просто повалился на скамью. Каждый сантиметр тела болел. Он закрыл глаза. Влетел Кочубей и заорал с порога:
– Ну, Яцек-младший, ты герой! Ну, ты даешь! Одолел-таки!
Максим пробурчал что-то неразборчивое.
– Слышь, Максимка, а ты уже Оксану отдефлорировал? – Не понимая точного значения модного слова спросил Конюхов.
Ванька поднялся, одна нога голая, другая в килоте и тапочке.
– Ты, Кочубей, фильтруй базар-то. Щас башку тебе продефлорирую, – угрожающе процедил он.
– Че? Че? Че ты гонишь! Скажи спасибо, брат твой герой! А то...
Конюхов вышел хлопнув дверью. Ваня сел возле Макса, положил его голову себе на колени и, гладя липкие волосы, сказал:
– Все, Максимка, все. Сейчас в душ, потом в гостиницу и – домой, в Минск...
– Ой, Ванюш, сил моих больше нет на фехтование! Не хочу ни в Казань, никуда! Может, завязать мне с этим?
– Эх, Макс. Думай сам, но знаешь... По большому счету, будущего у тебя здесь нет. Ну, выиграешь ты чемпионат Белоруссии, станешь мастером спорта, а дальше? Олимпийского чемпиона из тебя не выйдет.
