и политически корректный, при таких обстоятельствах могу и в зверя превратиться.
– Так в чем дело? Ждешь официального приглашения?
Макс бросился к девушке, но получил несильный, но очень чувствительный удар в нос, повалился на землю, размазывая кровь и слезы.
– Шеми траги могетхан! Бэби мунхоз! Кутынге сэке, джалаб! – ругался он по-грузински и узбекски. – Зачем? Так не честно! – Автоматически он не произносил при девушке грубые слова по-русски, но советская армия обогатила его словарный запас.
Подбежав и опустившись на землю, африканка прижала его голову.
– Ой, прости, прости пожалуйста! Это у нас игра такая. А нос у тебя больно хлипкий.
– Прошу вас, сударыня, отпустите меня и отойдите на три метра! Я искренне раскаиваюсь в своем безрассудном поведении! Обещаю, ни при каких обстоятельствах... – хрипло цедил обиженный Максим.
Жанна впилась в его губы долгим поцелуем. Потом, обняв его, прошептала:
– Ну пожалуйста, извини меня! Я плохая, я просто привыкла к тебе и стала считать тебя за своего. Знаешь, что такое «межкультурное непонимание»?
– Нет, – Максу было хорошо лежать головой на коленях у девушки.
– А должен бы. Ты ведь из страны, куда приезжают люди из разных стран. Ну, например... – Жанна задумалась. – Ты ведь из России. У вас быть пьяным – в порядке вещей, а для европейца или араба это неприемлемо.
– Ну и что? Какая связь? Я и пьяный никому носы не разбиваю...
– Да нет, ну, например, в России нормально заигрывать с девушкой, хлопая ее по попе...
– Чего?!
– Ну, например. А в Штатах – за это в суд! Так и сейчас. Ну прости, пожалуйста!
– Ты что, на «коммуникации и связи» учишься?
– Училась. «Коммуникация и социальная работа».
– Ну так что ж ты такая бешенная? Понимать должна, не везде удар по носу является выражением симпатии.
– Да понимаю я... – Жанна виновато улыбнулась. – Извини, пожалуйста.
– А я вообще-то хотел «Привет!» сказать. – Максим закрыл глаза. – У нас, в России, так принято: поймаешь девушку, обнимешь и говоришь: «Привет! Пошли на медведях кататься!»
– Ага, рассказывай, у вас там медведи по улицам ходят.
– Конечно, ходят! Которые не летающие...
Негритянка рассмеялась и оттолкнула Макса.
– Ладно, помирились...
– Я еще нет! – обижено заворчал Максим. – Вернитесь, пожалуйста, в исходное положение!
– Обойдешься. Скоро, наверно, ночь начнется, надо готовиться, вдруг ничего не увидим.
– Есть идея. Заведем джип, включим фары, горючего полно.
– Умница.
Макс нашел в машине несколько комплектов армейской одежды, открутил спинки сидений и Жанна устроила вполне сносное место для ночевки.
– Ну вот и хорошо. А то я что-то спать захотел. Странно.
– Ничего странного. Принимай этот мир, как он есть. – Жанна легла на землю и накрылась солдатской курткой.
– А как он есть? Как ты его делаешь – так и есть.
– Я?! А причем тут я?
Максим лег на сиденье, повернувшись к Жанне.
– Дорогая! Не хотел бы тебя обижать, но... – Мужчина задумался, подбирая слова. – Ну... Я ведь знаю, что в пулемете заканчиваются патроны, что чинить машины я не умею, что противостоять атакующей роте мы не можем. Счастье, что ты...
– Что я что? – Обиженная негритянка сжала губы. – Думаешь, я не знала, что патроны кончаются? Что гранату нельзя кинуть на 200 метров? Думаешь, я была уверена, что ты сможешь починить машину? Нет, дорогой! Это ты решил, что я уверена, а значит, все так и будет! Это ты формировал этот мир! У нас говорят, что мужчина – строит, а женщина его направляет. Вот так вот! К счастью ты думал, что я глупая. И, к сожалению, ты вынудил доказать обратное...
– Ты вправду думаешь, что доказала?
– Прячь нос, бледный! Ты здорово меня разозлил! Да, я не знала, что из гранаты нужно выдернуть чеку! Но все остальное – ты!
Ошеломленный Макс сел. Он провел рукой по лбу и расстегнул воротник рубашки.
– Так что, теперь в пулемете будут кончаться патроны?
– Сам виноват!
– М-да. И зачем я начал этот разговор?!
Жанна тоже выглядела озабоченной.
– Это все мужская спесь! Женщин – за людей не считаете!
Максим понял, что задел больное место и решил перевести разговор на другую тему.
– Ладно! Давай думать, что мы имеем. Теперь все серьезно. ОК. Четыре коробки лент для «ДШК», две АК-47 и шесть магазинов к ним. Пистолет «Ерихо» и в нем... – Он достал магазин. – Один патрон. Джип. Все. Гранату я потерял...
– Короче, когда ты понял, что все по-настоящему, – воевать смысла нет. У меня такой план, – девушка провела рукой по щеке и неожиданно улыбнулась. – Утром едем, ищем аэродром. Захватываем самолет и летим в Израиль.
– Да, но...
– Или так, или предлагай другой план!
Макс задумался. Захватить самолет не представлялось возможным. Но, собственно, терять им нечего, и если Жанна не понимает, что это невозможно, значит попытаться можно. А может, она понимает, но он об этом не знает? Черт! Все вконец запуталось! А раз так – шанс есть. В любом случае – надо что-то делать...
– Хорошо. Но где мы будем искать аэродром?
– Это неважно, главное – действовать. И, кстати, не будь слишком доверчивым, я ведь могла и соврать...
– В смысле?
– Мне же не хочется, что бы ты принимал меня за дурочку... – девушка улыбнулась.
– Ну, ты даешь! Как же я буду знать, где правда?
– А я и не хочу, чтобы ты знал...
Максим перевернулся на живот и укусил травинку. Он смотрел на муравья, тащившего соломинку.
«Привет, трудяга. Кажется, этот мир стал совсем настоящим».
Карканье вороны укрепило студента в этом мнении. Негритянка положила ему руку на спину.
– Встряхнись, мужик! Это я должна тебя подбадривать? Где обещанный массаж?
Макс поймал ее руку и прижал к щеке.
– Жанна, милая, ты мне очень симпатична, но, думаю, при любом моем телодвижении, ты меня вконец изувечишь...
Девушка отдернула руку и, ударив лбом в его затылок, зло зашипела ему в ухо:
– Ну и сцыкуны вы, белые! Что, я, по-твоему, должна проявлять инициативу? Сто арабов он не боится! А меня – боится!
Она обняла его и поцеловала в шею. Максим заурчал и, перевернувшись, обхаптил тонкую талию. Прошептал:
– А давай я буду твоим парнем в этой реальности, а в настоящей – Дарананджа, или как его...
– Нет. Нет никакого Даранджи. Но в этом мире ты можешь быть моим слугой. Хочешь?
– Не хочу.
– Тогда моим господином?
– Да. Это больше соответствует цветовой гамме. Я буду добрый господин. Буду давать тебе иногда
