его, сонного, тихонько перенесли в увеселительный парк и осторожно поместили в кабину «веселой комнаты», аттракциона с вращающимися стенами и потолком.
Грузовой люк заклинило безнадежно: при падении на нижнюю палубу люк был не просто поврежден, а впечатан внутрь и теперь составлял с фюзеляжем единое целое. Понимая, что нечего и пытаться открыть его, Питт решил выбираться через пилотскую кабину, чтобы воспользоваться внутренней дверцей, ему пришлось двигаться по наклонному полу вверх, цепляясь руками за ремни, предназначенные для фиксации грузов.
На конце ремней были приделаны специальные кольца, которые сейчас очень выручали Питта. Перебирая одно кольцо за другим, он медленно пробирался в сторону кабины вертолета. Ужасно болела голова, так что приходилось ежеминутно останавливаться и давать себе передышку, ожидая, когда рыжие круги перед глазами исчезнут и зрение вновь прояснится. Добравшись наконец до двери, Питт попытался открыть ее, однако она и не подумала сдвинуться с места. Вытащив свой кольт, он несколько раз с силой ударил рукояткой в замок. Ослабевшая рука не удержала оружие, и при очередном ударе кольт выскользнул и отлетел в конец отсека. Дверь же как была, так и осталась неприступной.
Питт тяжело дышал. От слабости и напряжения он чуть не терял сознание. Обернувшись, Питт посмотрел вниз. Задняя переборка отсека казалась очень далекой. Поудобнее ухватившись руками за два ремня, Питт чуть подтянулся, напрягся и обеими ногами изо всех сил ударил в неподатливую дверцу. Зная, что на второй такой удар его уже не хватит, он вложил в этот всю энергию.
Замок поддался, дверца от сильного удара подпрыгнула вверх, образовав с перегородкой угол градусов в тридцать, однако не успев распахнуться, она под воздействием силы тяжести тут же захлопнулась снова. Однако Питту этого оказалось достаточно, чтобы успеть просунуть в образовавшуюся на мгновение щель руку и не дать двери полностью закрыться. В момент, когда дверь ударила по костяшкам, боль была настолько сильной, что на какое-то мгновение даже в голове прояснилось. Он перевел после некоторой паузы дыхание, готовясь к последнему рывку, затем чуть отжал дверь и нырнул в проем, как будто бы залезал на крышу через чердачное окошко без приставной лестницы. Какое-то время Питт отдыхал, восстанавливая дыхание и выжидая, когда сердце перестанет бешено колотиться.
Наконец у него появилась возможность заняться своей раной. Вытащив носовой платок, он туго обмотал разбитую руку и лишь затем попытался оглядеться в кабине. Ему казалось, что никаких проблем выбраться отсюда не возникнет. Дверь пилотской кабины была сорвана с петель, вставленный в дверной иллюминатор пластик оказался выбитым. Справившись с этой проблемой теоретически, Питт задумался, сколько все-таки времени он пробыл без сознания. Минут десять? Час? Несколько часов?! Поскольку на запястье место часов пустовало, а сами часы неизвестно куда делись, никакой определенности на этот счет у Питта не появилось. Да и что, в конце-то концов, с ним произошло? Он попытался проанализировать сложившуюся ситуацию.
Может, вертолет проскользил по палубе и грохнулся в океан? Что-то не похоже… Произойди что-нибудь подобное, Питт покоился бы в металлическом гробу, функции которого вынужденно пришлось бы исполнять грузовому отсеку вертолета. Тогда почему в кабине вода? Откуда она взялась? Может, вертолет не упал в воду, а застрял в одном из металлических завалов, каких немало было на палубах всех уровней? Тоже не очень похоже. Чем тогда объяснить, что вертолет застыл почти в вертикальном положении?.. Если что-то Дирк Питт и мог сказать более или менее уверенно, так лишь то, что каждая секунда, проведенная в праздных размышлениях относительно случившегося с вертолетом, неминуемо приближает самого его к ситуации, неизмеримо более опасной нежели та, в которой он пребывал до настоящего времени. Возможно даже, каждая минута приближала Питта к смерти, кто знает? Все ответы на вопросы находились снаружи, по ту сторону обшивки вертолета, и потому Питт взобрался на кресло пилота и уже оттуда через пролом в обшивочном оргстекле он выбрался наружу, в непонятную темноту. Перед ним оказалась — ни больше, ни меньше — обшивка «Титаника». Слева и справа вверх уходила стена, покрытая многолетней шершавой ржавчиной. Прямо под ногами бурлил и пенился, волновался и ревел океан.
Массивные волны устраивали настоящие водовороты, сшибались и расходились, образуя фонтаны брызг и грохот, напоминавший взрывы артиллерийских снарядов. Видимость немного улучшилась. Прояснилось и небо: не хлестал непрерывный дождь, ветер ослаб, его скорость теперь не превышала двенадцати- пятнадцати узлов. Была такая минута, когда Питт подумал, а не проспал ли он неизвестно где весь ураганный натиск. Несколько минут спустя он сообразил, почему над головой вместо привычного неба оказалось вдруг море: «Титаник» медленно двигался по спирали в воронку, и буквально через считанные минуты его должна покрыть последняя, самая мощная волна урагана.
Через один из проемов Питт сумел перебраться на внешнюю часть носовой обшивки вертолета, с которой он без особого труда перелез на «Титаник». Когда под ногами оказалась ржавая, но вполне прочная палуба лайнера, Питт испытал такое сильное эротическое возбуждение, какого ему не смогла бы доставить ни одна самая красивая женщина в мире.
Но на какой он палубе? Питт грудью навалился на поручень, посмотрел направо, налево, поднял голову и взглянул вверх. Над головой он увидел вывернутые наружу трубы и металлические листы парапета, который еще удерживал части вертолетной обшивки. Значит, теперь Питт находился на второй палубе, которую некогда называли прогулочной. Опустив голову, Дик Питт смог наконец увидеть, почему вертолет не свалился в океан, а каким-то непостижимым образом завис меж небом и землей.
Все дело было в двух направляющих рельсах, прежде использовавшихся для того, чтобы по ним скатывать не подлежавшие кантованию грузы. Прикрепленные к прогулочной палубе, они подобно огромному двузубцу, захватили поверженный вертолет, который был похож сейчас на небольшое насекомое, пришпиленное булавками к некоей стене. Благодаря дизайну корпуса и его размерам, машина столь прочно застряла меж зубьями, что едва ли какая сила могла отделить вертолет от «Титаника».
Времени для того, чтобы порадоваться чудесному спасению, у Питта не было. Держась за поручень прогулочной палубы, он чувствовал, как ветер вдруг принялся набирать силу, что наверняка свидетельствовало о приближении арьергардной волны урагана. Питт с трудом сохранял равновесие, подошвы скользили по мокрой палубе, из чего он сделал безошибочное заключение, что крен «Титаника» увеличился еще больше: лайнер, подобно огромному раненому животному, так и норовил завалиться на правый бок.
Внезапно Питт заметил неподалеку опознавательные огни другого судна на расстоянии не более двухсот ярдов от правого борта «Титаника». Определить, что это за судно и каковы его размеры, Дирк Питт не мог, поскольку океан, небо, крепчавший ветер — все слилось в единый запутанный клубок: лайнер болтало из стороны в сторону, а над головой оказывалось то серое зловещее небо, то свинцовая вода — и тогда казалось, что «Титаник» затягивает в гигантскую океанскую воронку. Вновь начавшийся сильный дождь ударял Питту в лицо с такой силой, как будто щеки терли наждачной бумагой. Дирк Питт подумал, что, возможно, это вплотную подошел один из двух буксировщиков. Однако размеры корабля значительно превышали габариты буксировщика. Может, это «Жюно» возвратился?
И вдруг чудовищная догадка отмела все прежние предположения, и Питт неожиданно для самого себя исполнился уверенности: это были вовсе не огни американского корабля. В свете молнии обозначился четкий силуэт, — и Питт, увидев характерной формы купол, понял, что корабль был не какой иной, как русский «Михаил Курков». Ну конечно же, вот и характерная антенна радара над массивным полукружьем купола.
К тому моменту, когда Питт взобрался по наружному трапу на один уровень и вновь очутился на шлюпковой палубе, где еще совсем недавно находился вертолет и была импровизированная вертолетная площадка, он вспотел, вымок насквозь и чувствовал себя отвратительно. Подняв с палубы один из крепежных тросов, Питт посмотрел на характер разрыва нейлоновых нитей. Затем, согнувшись в три погибели, чтобы хоть как-то противостоять ветру, двинулся вперед, но тут налетела гигантская волна и на долю секунды скрыла его из виду.
Глава 65
Под разукрашенным, расписным потолком столового салона отделения первого класса уходили в перспективу и терялись во мраке боковые изрядно пострадавшие стены. В нескольких уцелевших зеркальных стеклах отражался чудовищный беспорядок, царивший в помещении. Небольшая группа понурых людей стояла в зале, окруженная русскими десантниками.
Спенсера заставили примкнуть к группе американцев. В его глазах застыл ужас непонимания. Он
