туманную даль, где несколько секунд назад мелькнуло что-то темное. Нет, глаза его не обманули: то были огромные валуны, торчащие из воды близ берега, от которого плот отделяло не более пятидесяти ярдов. Сразу за прибрежной полосой начинался лес. Усыпанные снегом еловые лапы напоминали о доме и Рождестве. А на самой опушке ирландец с замиранием сердца узрел самую настоящую бревенчатую хижину. Она была наполовину завалена снегом и наверняка необитаема, и все же это зрелище придало ему сил и решимости.
Гэллахер, кряхтя, стащил с правой ноги сапог и принялся грести, используя его в качестве весла. Спустя несколько минут мышцы его разогрелись и уже не отзывались мучительной болью на каждое движение.
— Крепись, родная, еще немного! — бормотал он сквозь зубы.
Плот несло вдоль берега довольно быстрым течением, и Гэллахер изо всех сил старался вырваться из его цепких объятий.
Но это оказалось нелегкой задачей. Порой у него возникало ощущение, что он завяз в патоке — настолько ничтожным было продвижение вперед в сравнении с приложенными усилиями. Казалось, до заснеженных деревьев уже рукой подать, тогда как в действительности дистанция по-прежнему оставалась в пределах полусотни ярдов.
Гэллахер совсем выбился из сил. Даже его могучий организм не мог больше выдерживать такого темпа. Он уже готов был сдаться и прекратить грести, но в этот момент плот наткнулся на подводный камень и остановился. Ирландец посмотрел на берег и перевел взгляд на Катю. Девушка беспрерывно дрожала и находилась на грани беспамятства. Он понял, что долго она не выдержит.
Натянув сапог, служивший до этого веслом, Гэллахер глубоко вдохнул, перекинул ноги через бортик и плюхнулся в воду. Если он погрузится с головой, все пропало. Но небеса сжалились над влюбленными: вода не дошла ему даже до пояса.
— Мы сделали это, Катенька! — заорал он во всю глотку. — Ты слышишь, солнышко, мы на земле. Мы спасены!
— Слышу. Я рада, — прошептала девушка, слишком измученная и закоченевшая, чтобы проявить больше эмоций.
Гэллахер выволок плот на берег, покрытый крупной галькой, что отняло у него остаток сил, и рухнул рядом с ним лицом вниз, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Он не знал, сколько времени провел в забытьи, но, как только очнулся и немного оклемался, первым делом бросился к Кате, с тревогой вглядываясь в ее посиневшее от холода личико, закрытые глаза и неподвижные ресницы, на которых стыли снежинки. Опасаясь худшего, он в отчаянии подхватил девушку и прижал к себе, осыпая поцелуями ее безжизненные щеки и губы. Что-то теплое пощекотало ему усы. Гэллахер замер. Опять то же самое. Только тогда он догадался, что ощущает ее дыхание. Катя жива! Чтобы окончательно убедиться, он нащупал ниточку пульса у нее на шее. Пульс оказался слабым, но регулярным. Здоровое, крепкое сердце любимой продолжало биться, разгоняя кровь по стынущим жилам. Успокаиваться, однако, было слишком рано. Смерть стояла на пороге и уже стучалась в дверь.
Гэллахер бросил взгляд на небо. Облака приобрели более светлую окраску, и между ними появились разрывы. Ветер почти утих, сменившись легким береговым бризом. Шторм кончился, но мороз крепчал, свидетельствуя о том, что ночь не за горами. Нельзя было терять ни минуты. Если он в ближайшие четверть часа не найдет способа согреть Катю, то потеряет ее навсегда.
Собрав все свои силы, Гэллахер подхватил девушку под мышки и с трудом перетащил ее через бортик. Повинуясь внезапно возникшему мстительному импульсу, он пинком столкнул плот с мертвым телом генерала Юя обратно в воду и несколько секунд наблюдал за тем, как течение вновь подхватило его и понесло, кружа, вдоль пустынного берега. Потом поднял Катю на руки, прижал к груди и понес, пошатываясь, к темнеющей в отдалении бревенчатой хижине.
Три дня спустя капитан лесовоза «Стивен Миллер» сообщил о странной находке. Во время рейса был замечен и выловлен спасательный плотик с мертвым телом на борту. Мертвец, предположительно китаец по национальности, промерз до костей и больше походил на ледяную статую, чем на человека. Никаких документов, идентифицирующих личность, при нем не нашли. Плот устаревшей модели имел маркировку, выполненную китайскими иероглифами. Сделанный несколькими днями позднее перевод определил название судна: «Принцесса Ван Ду».
Организованные местными властями поиски выявили несколько крупных деревянных обломков, сосредоточенных в одном квадрате, но собирать и исследовать их на предмет принадлежности не сочли нужным, тем более что обычно сопутствующее кораблекрушению масляное пятно на поверхности отсутствовало. К тому же не было зарегистрировано ни одного сигнала бедствия и ни одного пропавшего судна.
Загадка усугублялась еще и тем, что судно компании «Кантонские линии» под названием «Принцесса Ван Ду» затонуло около месяца назад во время шторма у берегов Чили. Сигнал бедствия принял радист военно-морской базы в Вальпараисо, но направленные в район катастрофы спасатели опоздали и обнаружили на воде лишь несколько пустых спасательных жилетов. Найденное на плоту тело похоронили, а о странном несоответствии вскоре забыли.
Часть первая
Озеро-кладбище
1
Сознание возвращалось к Тай Линь медленно, очень медленно, словно всплывая из бездонной пропасти. Вся верхняя часть ее тела отзывалась нестерпимой болью на малейшее движение. Девушка издала тихий стон сквозь стиснутые зубы, лишь усилием воли удерживаясь от того, чтобы не закричать во весь голос. С трудом подняла руку, покрытую запекшейся кровью от многочисленных ссадин, и провела пальцами по лицу. Один глаз совсем закрылся; второй, не так сильно заплывший, превратился в узенькую щелочку. Нос оказался сломанным, и из ноздрей на верхнюю губу продолжала сочиться кровь. Все зубы, слава богу, остались на месте, а вот руки и плечи были сплошь в синяках, уже успевших приобрести фиолетово-черный оттенок.
Тай Линь поначалу не догадывалась, почему для допроса выбрали именно ее. Причина выяснилась позже, сразу перед тем, как ее подвергли жестокому избиению. В принципе, ничего необычного в этом не было: из общей массы нелегальных иммигрантов, ютившихся в темном трюме в невыносимой тесноте и антисанитарных условиях, и раньше вызывали и уводили наверх людей, которые уже не возвращались назад. Боль снова напомнила о себе. Мысли спутались, все поплыло перед глазами. Девушка чувствовала себя так скверно, что готова была приветствовать новый провал в спасительную пучину беспамятства.
Судно, на котором она отправилась из китайского порта Циндао, выглядело обычным пассажирским лайнером и называлось «Голубая звезда». Выкрашенное белой краской от труб до ватерлинии, со стороны оно производило довольно приятное впечатление. «Голубая звезда» относилась к разряду так называемых малых круизных судов — иначе говоря, на ее борту могли с комфортом путешествовать от ста до ста пятидесяти пассажиров первого и второго класса. Никто не подозревал, что на самом деле она перевозила за каждый свой транстихоокеанский рейс более тысячи двухсот нелегальных иммигрантов из Китая в Соединенные Штаты. Живой груз, как сельдь в бочки, набивали в трюмы, превращенные в некое подобие казарм, больше напоминающих тюремные камеры. Белоснежный корпус служил лишь фасадом, прикрывающим врата преисподней.
Поднимаясь на борт, Тай Линь и в кошмарном сне не могла бы вообразить, в каких нечеловеческих
