Король Артур не сел рядом, а встал перед ней, покачивая головой.
— Я с ней поговорил, Изабель.
Она всмотрелась в тревожные зеленые глаза мужчины своей мечты, и у нее сжалось сердце.
— С Гиневрой?
— Да.
— И о чем ты с ней говорил? О том, как тренировался? Или о состоянии ваших финансов?
Артур усмехнулся и сел на скамью.
— Ты заставляешь меня улыбаться, графиня, даже в столь печальные моменты.
— Ну, это классно, конечно, но о чем ты с ней говорил?
— Я сказал ей, что прекрасно знаю о том, что происходит между ней и сэром Ланселотом.
— Ох черт… Зачем?
— Зачем? Ты ведь сама посоветовала мне это сделать.
Ну, чудак из чудаков!
— Я имела в виду, что это будет некая попытка примирения… ну, по крайней мере, мне казалось, я говорю именно об этом.
«А так ли это, Хозяйка Озер?»
«А так ли это, Изабель? Наверное, только время покажет».
«Но я не хотела разрушать их брак; если ты меня только за этим сюда послала, это весьма хреново!»
«Я тебя отправила туда ради того, чтобы сделать счастливыми и Артура, и Мерлина. Не так уж это и страшно — похлопотать за них обоих».
Артур снова встал и принялся расхаживать перед Изабель; она уже запомнила эту его привычку. Когда король углублялся в размышления, он начинал ходить туда-сюда. Ну, по крайней мере, выглядел он так, словно полностью ушел в себя.
Наконец он заговорил.
— С того самого момента, когда я впервые увидел Гвен, я ни разу не испытывал желания к другим женщинам. Даже после того, как узнал правду. Никогда, — Он остановился и в упор посмотрел на Изабель, — А потом мы с тобой встретились там, в лесу. И я вдруг понял, что желаю женщину, и это не моя жена.
— Мне очень жаль.
Артур рассмеялся.
— Тебе жаль? Ты чувствуешь себя виноватой в том, что прекрасна? В том, что ты… это ты?
— Я не хочу, чтобы из-за меня расстроился ваш брак.
— Разве этот брак уже не расстроен?
— Тебе виднее, Артур.
— На его лице снова появилась та самая улыбка, вызывавшая у Изабель бурю чувств. Журналистка была совершенно уверена, что Артур не осознает своего мужского обаяния, но для нее это было чем-то вроде приманки… Ты сегодня вечером открыла мне глаза, графиня. Ты так очаровательна и дерзка, и с твоих губ слетают иной раз такие жестокие слова… а поступки в то лее время говорят о сострадательности.
Пожалуй, все это было так же понятно, как квантовая физика.
— Благодарю тебя. Думаю, стоит поблагодарить… И как же прошел этот ваш разговорчик с Гиневрой?
Король неопределенно взмахнул рукой.
— Она ничего не отрицала. И не просила снисхождения для себя, а только для Ланселота. Она думала, что в наказание я вышлю его из своих земель.
— Ох, мне так жаль…
И опять его зеленые глаза пристально глянули в глаза Изабель.
— И что ты скажешь по этому поводу?
Нет, решила Изабель, психотерапия — занятие не для нее. Особенно при том, что она желает этого мужчину. Ей так хотелось бегом помчаться по тропе, которая вела к осуществлению ее желаний…
— Только не говори, что ты не собираешься выставить их обоих.
— Выставить?
— Выгнать Гвен и Ланселота. Наказать их.
— Нет, никогда. Однако многое не в моих силах. Я лишь до поры до времени могу защищать их обоих.
— Вот и защити.
— О чем ты, Изабель?
— Ты ведь их любишь, так?
— В этом можешь не сомневаться. Не так, как прежде, но люблю, они оба очень много значат для меня.
— И в глубине души ты уже решил, что не хочешь их наказывать?
— Не хочу.
— Значит, мы должны выработать какой-то план. План сражения, так сказать.
Артур расхохотался, и его сочный смех проник в самую глубину тела Изабель.
— Ты не устаешь меня забавлять, графиня.
— Эй, какого черта, давай о деле! Мы все можем выбраться из этой истории с тем, чего нам хочется.
— Чего мне хочется прямо сейчас, так это ощутить твои губы.
— Не забывай о цене, Артур.
— Ты уже упоминала об этом. Однако цена, как ты это называешь, изменилась.
— Ты по прежнему должен заботиться о безопасности Камелота и всех твоих людей.
— Не могу отрицать. Однако я могу изменить кое-что и получить то, чего хочу сильнее всего.
— План, Артур! — сказала Изабель, не обращая внимания на намеки короля, — Мы должны разработать план.
Хотя слуги пригасили на ночь садовые фонари, король снова разжег их, когда вышел из замка, чтобы подумать о будущем. Все, что он предвидел, чего ожидал и желал, отчаянно перепуталось. Когда он потерял власть над событиями? Когда-то он так хотел, чтобы все шло ровно, гладко. А потом боги посмеялись над его мечтами и желаниями.
Но… посмеялись ли?
Изабель внимательно смотрела на него, ее волосы поблескивали в свете фонарей, ее глаза были такими большими, такими вопрошающими…
— Я люблю ее. Я понимаю это. Но что можно обо мне подумать, если я вижу, что происходит, но не кладу этому конец, и если я испытываю влечение к другой женщине? Как могло случиться, что я загорелся желанием к тебе с первого взгляда?
Bay! Эту честность, должно быть, вызвало ожерелье Хозяйки Озер… оно оказалось куда более могущественным, чем предполагала Изабель.
— Возможно — всего лишь возможно! — дело в том, что ты влюбился в женщину, слишком молодую для тебя?
— Что превращает меня в старого дурака?
— Артур, ты не стар и ты не дурак. Гвен — чудесная девушка. И я уверена, она тоже любит тебя. Я ведь видела, как она на тебя смотрит. Она тебя уважает, восхищается тобой, она гордится тем, что ты сделал ее своей королевой.
— Ты видела в ее глазах любовь или желание?
— Я здесь не настолько давно, чтобы различить эти вещи.
Это была самая основательная чушь, какую только ей приходилось говорить. Ведь когда юная королева смотрела на сэра Ланселота, Изабель прекрасно видела в ее взгляде и желание, и даже похоть.
— Дерьмо собачье! О, приношу извинения за такие слова, за то, что произнес их в твоем присутствии.
