кофеина.
Изабель огляделась вокруг. Она сидела у какого-то озера, но это определенно не было Большим озером. Растения здесь были совсем другие. Странный туман, клубившийся над водой, слегка светился, чего Изабель никогда прежде не видывала. Не говоря уж о том, что она не заметила ни единого электрического столба или каких-то других признаков цивилизации.
А потом она обратила внимание на свою одежду. Это точно было совершенно не то, в чем она едва не погибла. Ее кто-то переодел в нефритово-зеленое платье с длинными просторными рукавами, спадающими до самых запястий. Вырез у платья оказался квадратным и настолько глубоким, что виднелась верхняя часть груди. Изабель уж точно не имела привычки выставлять ее напоказ. Вообще-то платье было невероятно красивым, в нем вполне можно было бы появиться на любой красной ковровой дорожке, вот только оно было чужим.
— Что вообще тут происходит? — спросила Изабель. — Где я нахожусь, как я сюда попала и кто ты такая, черт побери?
Женщина улыбнулась, снова щелкнула пальцами — и кружка заново наполнилась изумительно пахнущим кофе.
— Уверяю тебя, мы… ты не в аду.
— Тогда где я? Ты? Мы? И почему я тебя не сфотографировала? Ты самая красивая женщина, какую я только видела. А я видела абсолютно всяких женщин.
Изабель отпила глоток кофе, такого изумительного, налитого в серебряную… чашу?
— Что это за история?
— Я выбрала тебя, Изабель, для весьма важной миссии — выбрала за твою исключительность.
— Была бы польщена, если бы не чувствовала себя так хреново. И сбежала бы с воплем, если бы ты меня не околдовала чертовски отличным кофе.
— Может, ты еще и голодна? Богини судьбы сказали мне, что ты неравнодушна к мучным изделиям. Такие штуки, которые называются «багет».
Женщина собралась щелкнуть пальцами, но Изабель остановила ее.
— Безусловно, мне они очень нравятся, только, прежде чем ты опять устроишь этот фокус с добыванием чего-то из воздуха, могу я задать несколько вопросов?
— Ты заслужила ответы на все вопросы.
Изабель восприняла это как согласие.
— Это ты меня спасла?
— Да.
— Но как? Когда я свалилась в воду и не смогла выбраться из машины, я понимала, разумеется, что угодила в серьезную переделку. — Изабель подняла руку и повертела ею в воздухе, потом пошевелила пальцами ног, торчавшими из серебристых сандалий, — Но у меня все в порядке. Хотя мне наверняка должен был прийти конец. Однако у меня вдруг возникло такое чувство… ну, не знаю… как будто мне дали еще один шанс.
— Прийти конец? Ну, думаю, можно сказать, что так оно и было, только ты оказалась чем-то вроде… средства поиска, что ли. И — да, это действительно еще один шанс добиться исполнения кое-каких желаний.
— Ну, это кое-что проясняет, — Изабель снова оглядела пышную зелень, густой лес за каменистым пляжем, — Но мы уже не в Оклахоме, верно, Тото?
— Тото?
— О, прошу прощения. Сорвалось с языка. Но ты, похоже, знаешь и мое имя, и многое обо мне. А как тебя зовут, могу я спросить?
— Меня называют Ковентиной. Но ты можешь звать меня…
— Ковентина, как Хозяйка Озер? Ну, та мифологическая богиня воды?
Женщина просияла победоносной улыбкой.
— А, так значит, в твоем времени все-таки слышали обо мне! Мерлин уверял, что я превращусь в забытый миф!
Изабель села, ошеломленная. Она как будто по-новому увидела сияние, окружавшее даму, ее длинные золотистые волосы, синие глаза, которые, казалось, отражали чистоту озера за ее спиной…
— Ты ведь шутишь, да? Или ты меня чем-то одурманила? И где мои фотокамеры? Ты здорово потрудилась, пряча их, потому что я любую могу почуять за милю!
— Уверяю тебя, я действительно Ковентина. И ни одной из этих штук, фотокамер, здесь нет, насколько мне известно.
— Ладно, теперь я не отказалась бы и от багета. И нельзя ли добавить к нему…
— …темного шоколада. Разумеется.
Очередной щелчок пальцев — и перед Изабель возникло желаемое. Ну да, багет, и именно такой, какого ей хотелось, но кроме него еще и хороший кусок жареного окорока, и порция яичницы, и картошка с луком, перцем и беконом — именно так она готовила для себя. Все это слишком хорошо. Слишком идеально. Слишком безумно.
Впрочем, она была чересчур голодна для того, чтобы проявлять невежливость и отклонять угощение.
— Ну что ж, теперь я пойду, пожалуй? — сказала Изабель, облизав пальцы после еды.
Она поднялась на ноги. И тут вдруг женщина слегка взмахнула рукой — и сандалии Изабель как будто прилипли к земле. Она попыталась сбросить их, но они заодно приклеились каким-то суперклеем и к коже.
— Пожалуйста, выслушай меня, — попросила женщина, которой, если сказки не врали, на самом деле незачем было просить.
Изабель снова села.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я немножко… огорошена?
— Да, понимаю.
— Ты выудила меня из Большого озера.
— Да.
— Зачем?
— Затем, что ты мне нужна. И я надеюсь, что одно из твоих… как это ты говорила? Одно из твоих «если бы» станет реальностью.
— Я жива. Но не могла же я попасть в какой-то другой мир?
— Ты и правда в другом мире. Но не в другом относительно твоего собственного, Изабель. Просто это не твое время.
— И где же я?
— Если учителя рассказывали тебе обо мне, то наверняка рассказали и о Камелоте?
Изабель опять вытаращила глаза.
— Похоже, ты не шутишь.
Ковентина рассмеялась, и ее смех прозвучал так нежно и музыкально, что даже озеро откликнулось на него. На поверхности воды тут и там появились пузырьки, словно кто-то в глубине не смог сдержать веселье.
— Я вообще-то люблю хорошую шутку. Но уверяю тебя, за этим лесом стоит замок Камелот.
— Ты хочешь сказать, там вроде как король Артур, и рыцарь Ланселот, и Гиневра, и Мер… ох! Он действительно твой Мерлин!
— Или был им, — сказала Ковентина, и цвет ее глаз изменился в одно мгновение; из ярко-синих они превратились в мрачно-серые. — Но он обладает даром предвидения, и он был чересчур угнетен страхом за будущее Артура.
Хозяйка Озер стиснула руку Изабель.
— Я должна вернуть его. Должна. Я боюсь, что вечность без него превратится в вечное страдание.
Но почему именно я? — спросила Изабель, сдерживая подступавшие к глазам слезы.
Нет, конечно, она не была уж настолько слезливой, разве что изредка плакала… когда, например,
