опасным. Лучше пусть монахини прочитают девяностый псалом. Это куда надежнее.
— Но слишком буднично. Если в городе узнают — а узнают непременно, — что мы провели сеанс очищения и что теперь дом свободен от привидений, дальше двигаться будет куда проще. Кстати, откуда тебе известно, что мамбо — жрица вуду?
Черт. В присутствии Присев контролировать себя он почти не мог.
— Где-то слышал. Но то, что ты предлагаешь, — перебор.
— Или мы проводим сеанс, или придется вообще бросить эту затею с моргом, а вот этого я допустить не могу.
Винсент энергично замахал руками:
— Вот-вот. Мы пытались объяснить ей, что сами способны восстановить морг.
— В доме и трех квадратных футов не найдется, где бы не требовалось приложить руки. Если вы собираетесь работать здесь вдвоем, то вас похоронят тут в возрасте девяноста девяти лет, адом все еще не будет восстановлен. Так дела не ведут. Я предлагаю действовать как положено, именно поэтому вы и наняли меня.
Энтони переминался с ноги на ногу.
— Разумеется, мы должны соблюдать правила. Все должны знать, что мы работаем тут и все такое. — Энтони бросил взгляд на Винсента. — Нам и сейчас следовало бы заняться делами — до того как вечером сюда опять набьется куча народа. Похоже, этому никогда не будет конца. — Он вздохнул. — Все идет не так, как мы рассчитывали. Не так, как планировали.
Винсент и Энтони удалились, а Сэм заключил Присси в объятия и поцеловал. Никогда еще шоколад не казался ему таким сладким, таким… эротичным.
— Что ты делаешь?
Он прикоснулся к уголку ее губ. Кожа Присси была такой нежной, такой чувственной.
— У тебя там была крошка.
— У тебя переизбыток тестостерона.
— И это тоже.
Она облизала губы, провела кончиком языка по краю верхней губы, и пенис Сэма тут же стал болезненно твердым. Внезапно осознав, какую реакцию она вызвала у него, Присси покраснела, и ее темно-янтарная кожа приобрела розоватый оттенок. Она была такой свежей, такой теплой. Видит Бог, ему так нравилось держать ее в объятиях, кожа к коже, жаркую, влажную от пота и…
— Хотелось бы знать, почему, когда мы оказываемся вместе, все снова возвращается к сексу? Даже призраки и сеанс очищения возвращают нас туда же.
— Это так плохо?
Сэм видел, как глаза Присси зажглись страстью и изрядной дозой желания. О, детка…
— Нет, если бы мы с тобой не висели между небом и землей, — тихо сказала она. — Но я вижу выход из состояния неопределенности, способ понять, кем мы друг для друга являемся. Я должна принести и положить тебе на стол этот проклятый бизнес-план, а ты должен утвердить ссуду. Вот тогда все станет ясно и понятно. Ты не будешь считать, что я тебя использую, и никто в городе не будет так думать. Сейчас твоя репутация рассудительного и неподкупного президента банка остается незапятнанной, но если из всей этой затеи с ссудой ничего не выйдет… Я не хочу встречаться с тобой украдкой в гостиничных номерах или коридорах морга.
— Выходит, эта работа нужна тебе не только затем, чтобы отплатить монахиням добром за добро?
Присси качнула головой, и ее длинные кудри скользнули по руке Сэма, которой он обнимал ее, и вспыхнули в луче солнечного света, струившегося из окна.
— Не только.
— И все твои мечты не об одном лишь оборудовании для кухни?
— Нет.
— Ну, черт подери.
— «Черт подери» в хорошем смысле или в плохом? Надеюсь, в хорошем. Ты ведь не хочешь попасть в немилость к девушке, которая отправляется к мамбо?
— В хорошем, определенно в хорошем. — Плевать на вуду, плевать на то, верит он во все это или нет. Она покорила его своей ослепительной улыбкой. — Но ты не можешь пойти к мамбо одна, Присси. Как ты сама сказала, во всем есть и хорошая сторона, и сторона плохая. Кто знает, с какой из этих сторон тебе предстоит встретиться? Где сейчас твоя грозная троица?
— Бейб на работе, она же коп. Шарлотта расследует дело, а Бри на праздничном благотворительном ужине — запивает икру шампанским и заодно собирает средства в литературный фонд. А ты не можешь поехать со мной?
— Президенты банков не занимаются магией вуду, кроме того, не ты ли говорила, что нам надо держаться друг от друга на расстоянии.
Присси развязала его галстук. О, эти интимные прикосновения к горлу, этот опьяняющий запах… Она стащила с него пиджак и отступила, любуясь делом своих рук. Потом взъерошила ему волосы, и Сэм закатил глаза, пытаясь представить себе величину ущерба, причиненного его прическе.
— Вот так-то лучше. — Присси прикоснулась губами к его губам. — Теперь тебя никто не узнает. Ты совсем не похож на накрахмаленного президента банка. — Она пальцем смазала шоколад с тарелки. — Я могу еще подрисовать тебе усы.
Вот черт!
— Если кто-нибудь из руководства банка в Атланте узнает об этом…
— Мы не будем вращаться в экономических кругах.
— У меня сейчас перерыв на обед. Присси улыбнулась и громко крикнула:
— Пока, Энтони, пока, Вине! Скоро я вернусь сюда со свечами, благовониями, а возможно, и с полной луной.
Как только братья закрыли за ними дверь, Присси сказала Сэму:
— Эти ребята вообще-то очень милые, дружелюбные и гостеприимные, но, по-моему, им не очень-то нравится мое присутствие в их доме. Мне даже кажется, что они и не хотят восстанавливать морг. Но по какой-то причине им нужно, чтобы я тут была. Вот такой парадокс. Никак в толк не возьму, в чем тут дело.
Сэм открыл перед ней дверцу машины и быстро поцеловал в макушку.
— Сладкая моя, если для того, чтобы составить бизнес-план, необходимо провести спиритический сеанс в морге, то тогда на этом свете вообще нет ничего бессмысленного.
Присси рассмеялась. Она не помнила, когда чувствовала себя такой счастливой, и дело было не в перспективе получить работу или довести до ума бизнес-план, а исключительно в Сэме Пейте. Он нравился ей, и это было не просто преходящее увлечение, а что-то большее. Они расходились во мнениях по многим вопросам, но разве это так важно? Сэм не был фальшивкой, не был дешевкой. Он был человеком обстоятельным, требовательным к себе и другим. Он не хотел казаться тем, кем на самом деле не был. И пусть иногда Присси готова была назвать его засушенной конторской крысой, но ведь он прочно стоял на ногах, и она могла на него положиться. И в постели ему не было равных!
— Итак, — сказал Сэм, усаживаясь в свой «бумер» с таким видом, словно тот был его собственностью. Черт, да «БМВ» и был его собственностью. — Куда тут, в Саванне, едут те, кому нужна мамбо?
— Поезжай по Драйтон-стрит назад в город. Какая симпатичная машина. Иногда подумаешь, что быть президентом банка и в самом деле не так уж плохо, верно?
— Мой отец занимался банковским делом, и его отец тоже. По-моему, моей первой игрушкой был калькулятор.
— А ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться чем-то другим?
Сэм улыбнулся, и в уголках его губ появились морщинки, и руки его так уверенно и крепко держали руль… так же уверенно и крепко, как они держали ее. Этот мужчина был создан для секса.
— В клане Пейт такого не бывает. У всех одна стезя, других никто не ищет. Только моя сестра стала исключением. Два года назад она бросила работу в банке и сбежала в Нэшвилл, чтобы там стать джазовой певицей. Мои родители тяжело переживали это. — Сэм взглянул на Присси:
— Итак, красотка, куда теперь?
Вопрос повис в воздухе. Как-то вдруг оказалось, что он, этот вопрос, не имеет никакого отношения к поискам жрицы вуду. Сэм остановил машину на светофоре и прикоснулся к волосам Присси, по всему ее телу пробежала горячая дрожь.
— Я делаю все возможное, чтобы дать нам шанс. Сэм легонько поцеловал ее.
— Я знаю. Я тоже хочу, чтобы судьба дала нам шанс, и не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Будь осторожна.
— Поэтому ты сейчас здесь со мной?
— Да. Но у меня есть всего час. Час на ленч.
— Понимаю. — Загорелся зеленый, и Присси вытащила из сумочки записную книжку. — Здесь у меня нужный адрес. Лула-Джин, сиделка отца Шарлотты, который сломал ногу, по вечерам поет в джаз-клубе. Она опекает многих больных в Саванне и знает, к кому за чем можно обратиться. Время от времени в «Голубой ноте» я ей аккомпанирую голосом, так что мы подруги, и она указала мне нужного человека. Ее зовут Минерва.
— Ты поешь в джаз-клубе?
— Я аккомпанирую в джаз-клубе. Это разные вещи. Присси улыбалась, Сэм же был серьезен. Очень серьезен.
— И часто ты там поешь?
— Пару раз в месяц. — Присси указала в сторону Джулиан-стрит:
— Поверни направо. Мы едем в Хэмптон-Лиллибридж-Хаус. Назад, в шестидесятые. Знаешь, Минерва провела в этом доме сеанс очищения, чтобы избавиться от очень надоедливого призрака. Он работал мастером в доме, когда дом обрел другого хозяина, и его там убили. Вот он и решил не покидать дом. А Минерва работает там поваром, и даже когда дом перешел другому хозяину, она осталась работать на том же месте, сменив лишь работодателя. Вроде как стала гарантией хозяину дома, что рабочий больше не вернется. К тому же она отлично готовит.
Сэм припарковал машину возле белой пристани, по стилю больше напоминающей причалы в Новой Англии, чем типичные для Саванны пирсы из серого
