И уж, разумеется, ему не чужды все шире входящие в употребление магнитофоны, полупроводниковые и другие портативные приборы, звуки которых слышатся ныне повсюду и главным образом на пляжах, где люди некогда внимали дыханию моря; на чистом песке пляжей сейчас тьма-тьмущая радиоприемников; их звуки то воркующие, то подобные чахоточному хрипу, наполняют воздух. Все эти приборы, специально рекомендуемые для «отпускных экскурсий и туристических походов», должны, видите ли, «очаровывать слух и обогащать мозг», подобно «производственной музыке», функционирующей в цехах, на заводах, в крупных магазинах и даже… в стойлах; ведь музыка в хлеве благотворно воздействует на коров и облегчает их доение!
Вечером современный человек выходит на улицу. Он идет в театр, в цирк, на бал, на матч боксеров или в кино; в последнем случае он становится жертвой фильма, который «нельзя пропустить». Поздно ночью, вернувшись домой, он читает в постели или засыпает под звуки джаза, которые в любой час суток щедро разливает радио. Городской житель сознательно или бессознательно терпит все это, мечтая об отпуске, который принесет ему избавление.
Когда приходит пора летних отпусков, человек колесит по стране в поисках какого-нибудь прибежища, где можно отдохнуть и развлечься, но часто такое место оказывается жужжащим, шумным, как улей, пляжем, курортом, столь же беспокойным, как и тот город, который является постоянной резиденцией отпускника.
Я не мизантроп, но право, иначе, как плачевным, нельзя назвать такое положение вещей. Приходится сожалеть, что так много людей лишено физического, а стало быть, и душевного спокойствия.
Увы, вряд ли это положение можно исправить, утверждая, сколь благотворно одиночество, и настойчиво доказывая, что пещерное одиночество благотворно воздействует на разум и душу. Я рискую вызвать улыбку на лицах недоверчивых читателей, но право же, подобное уединение можно рекомендовать как целебное средство, которое способно «ввести в разум» всех, страдающих от переутомления и прочих вредных воздействий современной, оглушительно шумной жизни.
Пещеры, если их не бояться, приносят полное умиротворение и идеальный отдых. Мне не раз приходилось слышать от моих коллег-спелеологов, что стоит лишь им очутиться под землей, и они полностью забывают о своих заботах и беспокойствах, кажется, будто все свои невзгоды они оставляют у входа в пещеру, и в меру этого забвения очень быстро теряется и чувство времени. Я и сам многократно испытывал нечто подобное.
Жермен Гатте, мой друг и участник многих подземных исследований, часто в конце недели навещал меня. Он казался усталым и озабоченным, и это было вполне понятно — он руководил важным промышленным предприятием. Но как только Жермен облачался в землисто-серый, покрытый заплатами комбинезон и водружал на голову каску, как только он входил в пещеру или ставил ногу на перекладину электроновой лестницы, спускаясь в очередную пропасть, он моментально обретал увлеченность, энергию и хорошее настроение. Наиболее беспокойные и трудные часы подземной страды всегда оказывали на него благотворное физическое и моральное воздействие. Нередко упорные головные боли, которым он был подвержен на земле, под землей проходили бесследно.
Пятнадцать лет блуждали мы с женой, исследуя подземелье Пиренеев. В этих бесконечных скитаниях мы всегда воздерживались от неуместных проявлений чувств, от каких бы то ни было восклицаний. «Никакой лирики под землей» — таков был наш уговор. Мы передвигались безмолвно, чтобы не нарушать торжественную тишину и величавое шествие чудесных видений, которые открывались нашему зачарованному взору. Мы общались полунамеками, полужестами, взглядами. Нам достаточно было легкой улыбки, мы ведь понимали друг друга без слов — этому научили нас незабываемые годы поисков в таинственных недрах. Мы выбирались на свет грязные, жалкие, в изорванной одежде; наш вид вызывал сострадание или насмешки, но, несмотря на физическую усталость, мы чувствовали себя юными, души наши обновлялись, мы были полны боевым задором и готовы были тут же приступить к новым походам. Недавно, найдя забытый блокнотик, я перечитал несколько любимых изречений, написанных рукой моей дорогой жены. Все они созвучны нашим общим склонностям, хотя, несомненно, ни один из этих авторов никогда не занимался спелеологией.
«В уединении я нахожу тайную сладость»
«Тишь! Мгла! Торжественная пара, величественное дитя античной ночи!»
«Всегда найдется достаточно уединения для тех, кто достоин его»
«Тишина, подруга отдохновения, наполняет уединение»
«Он вступил в черную необъятность, неся перед собой, как факел, свое сердце»
«И мы в безмолвной тишине
Услышим шепот тайн природы»
«В непроглядной мгле не гаснет надежда увидеть свет»
«Сильна лишь тишина, все остальное — слабость»
Мрак, Уединение и Безмолвие в самом деле, кроме физической пользы, приносят сосредоточенность, прилив воспоминаний о пережитых опытах и размышлений о поучительных уроках.
Подземный мир больше, чем что бы то ни было, предрасполагает к созерцанию, неумолимо поражая воображение торжественностью и величием…
Кастель-Мурлон, Сен-Годан (Верхняя Гаронна)
Примечания
1
