Одна как-то несла по коридору вёдрышко полным-полнейшее ошмётков (видно после двадцати абортов), даже им размахивала, радовалась, что не она в том ведре полощется, а чьи-то чужие ошмётки. Её саму, видать, такая же весёлая и бойко-шустрая акушерочка сразу после рождения в ошмётки выбросила, а она, толстоногая-толстолягая-толстобёдрая, выжила, вот и радуется.
Папины осведомители, кстати, все человеческие ошмётки на учёт берут, а потом ими пугают по ночам нерадивых мамок-апендаунерш, чьи дети в эти ошмёточки превратились. Некоторых совесть начинает пробирать, сразу в храм бегут каяться, а некоторым всё пофиг, опять детей бегут делать, опять сырьё на для ошмётков готовят.
Ладно, думаю, пускай себе резвятся апендаунеры, всё равно им папиного рая не миновать, нажрутся- накушаются. А нам надо было срочно Риту гадалкой нарядить.
Пришлось много времени потратить, пока мы ей подходящие шмотки цыганские сыскали и серьгу тяжёлую в ухо засунули. Рита даже разрыдалась (думаю, опять для стажа, для непрерывности).
Как только стала наша Риточка гадать, к ней все клиентики от Вовы и ломанулись-переметнулись.
Ну, а там и Вова появился. Вышел посмотреть, кто там у него клиентов отбивает.
Не могут сидеть колдуны без работы, особенно апендаунерские.
Подошёл к нам колдун Вова, а мы ему хором, все втроём, Димочка, папаша Микки ай и я: 'Веди, показывай, где разлом, а то она гадать не перестанет!' И показали пальцами на Риту.
Колдун подумал-помозговал и… повёл нас к себе на квартиру. Оказалось, что часть разлома у него под кухней находилась, а часть – под спальней. Не зря мне папа его адрес дал!
У колдуна в квартире я чуть ногу об ночной горшок не поломала. Полным-полнейший стоял, со вчерашнего утра не вынесенный.
Колдун Вова извинился, мол, не его горшок, а клиентка одна приходила с ребёночком. У ребёночка был поносик, вот и унести забыла. Был бы лёгонький горшочек, не забыла бы, унесла бы, вылила бы, вымыла бы и продала бы вместо винного бочонка, вместо тары. Сейчас на тару что угодно забирают, металл подорожал металлоломный.
Ладно, забыла, так забыла, проехали. На фоне общего бардака в квартире тот горшок был не так уж и важен.
– Скажите, – поинтересовался папа Микки Ай, поправляя чеховское пенсне, – а что за услуги вы здесь оказываете? Антисанитария у вас, батенька, чисто зоопарк…
Молодец папа Микки Ай, сообразил, с чего начать беседу, а то мы сами как-то растерялись. От увиденного хламно-пыльного богатства.
Вместо ответа Вова стал оправдываться. Мол, зарплата маленькая, еле-еле хватает на домработницу Лизавету, которая месяц как на работу не ходит…
– Что ж так? – не унимался папа Микки Ай.
– Понимаете, она женщина деревенская, стесняется трогать фамильные вещи…
Чтобы мы разглядели фамилиные вещи, он керосинку включил, спёртую ещё до перестройки, ещё у ветерана Октябрьской Революции.
Папа Микки Ай таким ответом был явно недоволен. Оставив без внимания фамильную машинку 'Зингер', помятый в двух местах, от двух последних революций, медный таз и много-много разных тапочек буржуйских с вышитыми монограммами, он стал зубами цыкать, бровями шевелить, бакенбарды тургеневские гладить 'а-ля Франц Иосиф'.
Супер. А мы его брать не хотели.
7.
Делать нечего, Вове-колдуну пришлось расколоться, как раскалываются под топориком 'фаберже' грецкие орехи 'Мечта Раскольникова', и безоговорочно капитулировать. Типа рассказать нам всю правду. Для этого всех нас, в виде большого исключения, повели в самую секретную кладовку.
Кладовок и кладовочек у Вовы было много, и не только у него. Вова жил с соседями, которые никому на глаза не попадались, но это не значило, что они не прописаны.
Кстати, прописка не показатель. И у непрописанных соседей кладовок обычно уйма, и все они обычно закрыты на большие амбарные замки с международной интерполовской сигнализацией.
Самая секретная кладовка Вовы-колдуна, вернее, люк в неё, находилась… под кроватью! Кровать была точь-в-точь как у Антоныча, только без сожительницы Мавры.
А так – точь-в-точь. И тапочки под кроватью имелись – в аналогичном количестве.
– Ба! – поправил пушкинские кудри папа Микки Ай. – Да тут состав преступления!
Какое количество тапочек! И все они ваши? Извините, не верю! Убийством попахивает! Вы убивали?! Или, может быть, вас самого хотели убить, да не получилось?! Можем посодействовать, если что…
Обезбяно-папа закатал повыше рукава толстовки и в тысячный раз стал со смаком цитировать следователя из похожей драмы 'Преступление и наказание'. Хорошо наш обезьяно-папа к операции подготовился, основательно начитался, не то, что мы!
Реакция у колдуна была ништяк. Он пододвинул кроватку назад, под самую стенку, а под неё задвинул тапочки, как свои, так и чьи-то чужие. Потом тяжело рухнул на панцирную сетку и заголосил:
– Живьём не дамся!!! Живьём не дамся!!!Живьём не дамся!!!Живьём не дамся!!!Живьём не дамся!!!
Я подумала, неужели же, всегда такой щедрый, папа Микки Ай собирался в суд подавать или, что ещё страшнее, убивать, за какие-то тапочки? Ну и что, что чужие?
Но у папы-шимпанзе была своя стратегия. Переждав эти вопли, он с блоковскими интонациями произнёс:
– Тут всё слишком очевидно! Лично мне и второго раза хватит! Для хорошего судебного эксперта третья улика – обычно уже лишняя! Видели ли вы, милейший, бабочку перед свечкой? И вы вокруг свечки закрутитесь, замотаетесь…
Папа Микки Ай ещё долго цитировал монолог Порфирия Петровича из детективного романа 'Преступление и наказание', пока до Вовы, наконец-то, не дошло, что это всего лишь экзамен по достоеведению, и что папе-шимпанзе просто давно не было на ком потренироваться – ни писательных тебе упражнений, ни риторических, вот уже полнедели как!
Вова теперь уже только молчал. Было ясно, что сразу убивать его пока не собирались, а сам он тоже вроде никого не убивал. Вроде…
Под строгим взглядом папы-шимпанзе, уже вошедшего в классическую роль Порфирия Петровича, он понял, что не уверен в своей невиновности. Мы тоже это поняли. Две минуты пролетели в молчаливом понимании. Потом папа Микки Ай огласил свой приговор:
– Опираясь на все предыдущие показания, на похожие описания интерьеров, на изобилие тапочек и прочих коммунальных аксессуаров, делаю предварительный вывод: всё пути ведут к панцирной сетке, а под ней – вожделенный разлом!
8.
Тут и я уже всё поняла. Преступный дядя Климп в своё время перепутал объекты, вот и пострадал. У него была ложная наводка, непонятно кем данная, что секретная кладовка некоего колдуна находится под панцырной кроватью. Но ни имени колдуна, ни адреса секретной койки он не имел. А палач-Антоныч, который в ту минуту ещё не был палачом, с пьяных глаз намекнул ему, что у него дома ЕСТЬ подобная кровать, что именно панцирная сетка на ней лежит, а не какая-нибудь современно-гадостная синтетика. Ну,
