Я гибну. Ни одни брюки не сходятся. Надя вышла замуж за Юру. Просит прощения, но говорит, что это выше ее сил. Говорит, когда похудею, может быть, вернется.
Господи! Почему все худые, один я — толстый?
Говорят, надо в Кисловодск. А где я возьму денег?
Ездил в метро в редакцию «Вечерки» давать объявление:
«Продаются по случаю: лыжи, лодка, брюки, фуфайки, ракетки, мячи, планеры, парашюты, пьексы, носки, шарфы, перчатки, галстуки, трусы, бутсы, футбольные мячи, велосипеды, мотоциклеты и вообще все для спорта в любом количестве, спортивным организациям и аэроклубам скидка».
Вот я и в Кисловодске. Ездил в замок Тамары. Дивные шашлыки! Между прочим, взвешивался на лечебных весах.
Знаете, сколько?
Эх, не будем лучше об этом говорить!..
Жизнь кончена.
1935
Парадокс*
Молодой, но уже отчасти известный драматург принес директору пьесу. Директор взял манускрипт в руку и строго спросил:
— Вы в каких отношениях с Ромуальдом Федоровичем?
— В хороших.
— Прекрасно. Сколько?
— Чего сколько?
— Женских ролей сколько?
— Восемь.
— Маловато. Нам, в сущности, нужно штук одиннадцать. Ну, да как-нибудь. Все-таки лучше, чем две. Действий?
— Что действий?
— Действий сколько?
— Пять.
— Сделаем три. Чтоб кончалось в половине одиннадцатого. Музыки много?
— Вы меня не совсем поняли. Это драма.
— Ничего, мы сделаем весело. И с музыкой. Ромуальд Федорович как раз был у нас позавчера и спрашивал, почему это мы не ставим веселых пьес. Так что это вы не беспокойтесь. Студенты есть?
— Где?
— Ох, милый, какой же вы тугодум! Я спрашиваю: студенты у вас в комедии есть?
— Есть. Один. Не совсем студент, но вроде. Как раз собирается держать экзамен в строительный техникум.
— Это не важно. Комсомолец?
— Комсомолец.
— Хорошо. А девушки?
— Что девушки?
— Девушки — комсомолки?
— Одна комсомолка, а другая беспартийная.
— Так. Одна положительная и одна отрицательная. Ничего. Из метро никого нет?
— Нет.
— Жаль. И почему бы вам не сделать положительную девушку метростроевкой?
— К сожалению, нельзя. Она у меня уже вузовка.
— Простите за нескромный вопрос: какого вуза?
— Медичка. На доктора учится.
— Ага. Можно считать — почти член союза Всемедикосантруд?
— Пожалуй.
— Ну, это ничего себе, сносно. Военных нет?
— Есть один. Артиллерист.
— Академик?
— Нет. Строевой.
— А его нельзя сделать академиком?
— В сущности, конечно, можно, но…
— Тогда пусть лучше будет академиком. Ладно? Трамвайщиков нет?
— Нет.
— Строительных рабочих нет?
— Нет.
— Профессоров нет?
— Профессора есть.
— Сколько?
— Два.
— Положительный и отрицательный?
— Верно! Откуда вы догадались?
— Милый! Не зря деньги получаю. Симпатичная старушка, домашняя работница, найдется?.. Нету? Очень жаль. А соседка с флюсом?.. Тоже нет? Вы меня огорчаете. Что же у вас есть?
— Есть бывшая монашка. Делает стеганые одеяла.
— Пьет потихоньку водку?
— Откуда вы знаете?!
— Дорогой мой!! Ну-с, значит, так сказать, все. Будьте здоровы!
— Когда прикажете зайти? Недельки через две?
— Что вы! Приходите месяца через четыре.
— Через четыре месяца!!
— Ну да. Что вас удивляет?
— Через четыре месяца за ответом?
— Ох, дорогой мой, какой вы трудный человек! Не за ответом, а на общественный просмотр.
— А за ответом?
— Какой может быть ответ? Ответ обыкновенный: ваша пьеса принята, будет поставлена и пройдет двести сорок пять раз с аншлагами. Поздравляю вас!
— Вы ж еще ее не читали!
— И читать не желаю.
— Откуда ж вы знаете, что она пройдет с успехом?
— А я вам не говорил, что пройдет с успехом.
— Позвольте! Двести сорок пять раз с аншлагом…
— Вот именно. Тридцать пять вечерних абонементов, двадцать два утренних, пятьдесят проданных спектаклей для Пролетстуда, двадцать — для трамвайщиков, семнадцать — для бетонщиков, тридцать четыре — для Медикосантруда, пять — для Военной академии.
— Виноват, я вас перебью. А если бетонщики не захотят?
