знает где, а восседают в собственном офисе, при хорошенькой секретарше в предбанничке, и перед каждым дымится чашка кофе…
Закон? Это у кого реакция быстрее да нервы крепче… Хорошо смеется тот, кто стреляет первым! Ну что ж, ребятки… Посмотрим, будете ли вы под стволом те же понты кидать…
Автомат висел на правом плече, правая рука – на рукоятке, палец – на спусковом крючке. Ремень служил еще и упором. Не долго думая Назаренко навел ствол на обоих. Скомандовал резко:
– Повернуться спиной! Шаг от стены! Руки на стену! Ноги расставить!
– Капитан, вы соображаете?.. – попытался заболтать милиционера Костин.
– Живо! – гаркнул Назаренко. Пасть они открывать будут! Да он не таких «быков» вязал! «Вы соображаете…» Соображают – на троих, а вообще – думают.
Или действуют. И капитан в этой ситуации действовал скорее инстинктом, чем разумом. Притом… Притом, что, если бы эти двое не подчинились его команде, он нажал бы спусковой крючок не раздумывая: у любой игры – свои правила.
А вот что делать дальше – он не знал. Подойти, проверить наличие оружия?
Но тогда его преимущество, пока удерживаемое направленным на парней автоматом, сойдет на нет: капитан знал, что в рукопашке он рядом с любым профессионалом – пацан. Но и стоять столбом – дело дохлое. Он упускает инициативу. Похоже, противники понимали его состояние.
– В чем проблема, капитан? – ровным вежливым голосом спросил один из мужчин, чуть повернув голову.
– Проблема? – Приступ неожиданной злости и… страха заставил капитана действовать, уже ни о чем не думая: палец нажал спусковой крючок, и дробная очередь гулко прогрохотала по пансионату; пули покрошили штукатурку прямо над головами стоявших. – Да никаких проблем, вы поняли? У меня – никаких! Оружие – на землю! Быстро!
Грохот автоматной очереди заставил троих «спортсменов», направлявшихся к особнячку-«люксу», где уединились Дор с девушкой, затаиться на месте. Вслед за первой очередью прогрохотало несколько пистолетных выстрелов, еще очередь, еще – кажется, со всех сторон… Боевики переглянулись. Голик, как старший, принял решение:
– Джеб, двигаешься один и вяжешь мужика. Девку замочи. Справишься?
– Хм… – Среднего роста, жилистый Джеб улыбнулся одними губами, выставив длинные лошадиные зубы. – Уж как-нибудь…
– Мы – обратно. Что-то не сложилось в Датском королевстве. Место сбора – у машин. Хоп?
– Хоп.
Голик и Герц быстро побежали к особнячку. Увидев мента живым. Голик искренне удивился и, не целясь, выстрелил в массивную фигуру. Сам вдруг замер на мгновение и рухнул. Вместо одного глаза в черепе зияло темное отверстие.
Герц отреагировал мгновенно. Сделал длинный прыжок с кувырком, замер, укрывшись за фундаментом одного из строений, осмотрелся. Так. Они – в мышеловке. Костин и тот, пришлый, на крылечке уложены в рядок, и похоже, что не жильцы. Вывод только один: вся группа нарвалась на хорошо спланированную засаду; Костин с этим лоханулись, лоханулись сразу, не заняв снайперами господствующие высоты, и подставили всех. Уходить. Но уходить нужно грамотно.
Сначала – нейтрализовать снайпера. Без этого все они – волки на поле для охоты с вертолета.
Прикидывать? Да тут и прикидывать нечего! Особняки за базой. Всего их три.
Скорее всего – в ближнем. Вперед!
К недостроенному особнячку он пробрался скоро и умело. Выстрелы на базе почти прекратились. Судя по всему, игра закончена. По штатному варианту. Только с другой стороны.
Из окна на третьем этаже послышался характерный звук, так похожий на выстрел «ВСС», – на винтовке был интегрированный глушитель. Ну все, парниша, отстрелялся… Герц замер, выдернул из осколочной гранаты чеку, сделал шаг вперед и одним движением закинул ее в оконце третьего этажа.
Взрыв сдвинул подпорки, недостроенный домик содрогнулся, и перекрытия с протяжным стоном рухнули внутрь дома. Герц уже мчался прочь. Время разбрасывать камни, и время – делать ноги…
…Володя Савосин наблюдал все маневры бойца, укрывшись в тени маленького строеньица, служащего летом палаточкой, а сейчас забитого наглухо по ненадобности. Винтовку он собрал загодя, уложил в кейс, кейс – в баул. И теперь ждал, когда боевик, расчехвостивший «под ноль» весь этаж особняка какого-то «нового», подойдет ближе. Когда тот сделал рывок, преодолевая открытое пространство, Савосин вырос прямо перед ним. Длинная очередь из «бизона» разнесла голову боевика. Хоп! Как шутил один давний знакомый, при войне в горячих точках даже огонь из автомата только тогда достаточно эффективен, когда имеет здешний национальный характер: кинжальный.
Савосин отступил на шаг и скрылся в тени строения.
Расколовшая тишину санатория одинокая автоматная очередь прервалась, несколько секунд было тихо, потом выстрелы, пистолетные и автоматные, загрохотали кучно и, казалось, со всех сторон. Одним движением я сбросил девушку на пол, накрыл собой, замер.
Не паниковать!
Не успел я это подумать, как огромное окно во всю стену, обращенное к морю, рухнуло, разлетелось на тысячу осколков. В образовавшемся проеме застыл человек. Его темный силуэт был хорошо различим на фоне моря, в руках угадывалось оружие: укороченный автомат, «бизон», «кедр» или «узи» с длинным хоботом профессионального глушителя. Нет, не «бизон» – У того магазин другой.
Но от этого умозаключения легче не становится. Рука лихорадочно шарит под кроватью, укалывается обо что-то… Заколка? Хм… Грозное оружие против «узи».
Ну да на безрыбье и сушка – бублик. С понятной тоской вспомнился пистолетик «бычков», накативших на нас на дороге: подарочный-то он был подарочный, но сейчас пришелся бы впору. Я зажал девушке рот, замер сам. Слава Богу, свет погас одновременно с рухнувшим стеклом.
Но ненадолго. Парниша достал фонарик и начал деловито осматривать комнату.
Начал, естественно, с койки. Одна надежда – вид у нее достаточно покинутый.
Потом фонарик метнулся неровно по стенам и снова застыл в аккурат над нами.
– Хорошо в пряталки играть. Вылезайте, – произнес он достаточно спокойно.
– А драться не будешь? – так же спокойно спрашиваю я. Похоже, парниша юмор оценил:
– Я бы и рад бы, да не ведено.
– А что ведено?
– С тобой поговорить хотят…
– Что? Опять?! – Произношу это с интонацией волка из мультика «Жил-был пес».
– Не опять, а снова. – Парень медленно движется ко мне. Автомат он демонстративно отложил. – Сам видишь, все по-хорошему. Договоримся?
– О чем?
– Поедешь с нами, поговоришь с людьми, и – гуляй на все четыре стороны.
– Гулять?
– Гуляй!
– А «иллюминация» – тоже в мою честь?
– Так уж вышло… Не нам одним ты сильно нужен…
– А вы – кто?
– Да долго объяснять… Тебе расскажут…
В этом довольно бессмысленном диалоге каждый из нас передвигается, стараясь присмотреться к противнику, пытаясь его прочувствовать… Схватка – впереди. Парень профессионал, он достаточно уверен в себе и давно бы разложил меня на молекулы, но… Что-то его озадачило, удивило, испугало своей иррациональностью, причем совсем недавно… Что-то произошло или происходит совсем не так, как должно по всем расчетам, прикидкам или разработкам… Так ведь – Лукоморье… Здесь и коты русским языком разговаривают, ибо – ученые…
Очереди продолжают грохотать за окном, но боец реагирует на них не больше, чем на шум моря. Настроение паршивое. Мне с ним не справиться. Мы сцепились взглядами; он не слабее меня, я не слабее его, но мне с ним не справиться: он действует на своем поле, на своей территории. Мы сблизились.
