Чердак – Сережкины владения. Здесь он спит с ранней весны до осени. Надеюсь, что не один. Ну а сегодня, по настоянию Тимошенко-отца – оставлен дома. В связи с облавой в хибарке и беспределом в городке. От греха подальше.
– Мы где? – спрашивает Леночка.
– Тес… Говори шепотом. Мы – в гостях.
– Без ведома хозяев?..
– Ты думаешь, было бы правильнее их разбудить?
– Нет. Интересно, который теперь час? Часы мои стоят. У Леночки их вообще нет. Так что мы счастливые люди.
– Скоро рассвет.
– И что мы будем делать?
– Ты будешь спать здесь. Желательно весь день.
– А ты?
– Вот что, Ленка. Как ты помнишь, с момента нашего знакомства определенные события имели место быть, – выражаюсь я сухо и витиевато, как и подобает будущему ученому светиле. – Я хотел бы, чтобы ты мне разъяснила ряд моментов.
– Ну? Спрашивай.
– Врать не будешь?
– А посмотрим. Откуда я знаю, кто ты такой?
– Ты меня боишься?
Ленка оглядывает меня оценивающе:
– Скорее, нет. Хотя и ничего о тебе не знаю.
– Интуиция? – Девушка пожимает плечами. – Вопрос первый: как ты оказалась в моей машине? Вопрос второй: кто те боевики, что были у тебя в квартире, и чего они от тебя хотели? Вопрос третий: что ты делала в квартире после того, как я взобрался на крышу? Пока все.
Леночка задумалась.
– Даже не знаю, с чего начать.
– С начала.
Глава 12
– Если бы я знала, когда это началось. – вздохнула. – У тебя есть сигарета?
Девушка – Обойдешься. Сено кругом. Не хватает еще дом спалить – без ведома хозяев.
– Курить хочется…
– Стебелек пожуй. Ладно, давай к делу.
– Ну что, приехала я в Приморск в конце июня…
– Когда точно?
– Двадцать пятого или двадцать шестого. Помню точно, что в субботу.
– В отпуск?
– Ну да.
– Откуда?
– Из Москвы… – Лена удивленно подняла брови: дескать, что, и так не видно?
– Что ты делаешь в Москве?
– Как что? Живу, работаю.
– Где живешь, с кем, где работаешь?
– Чего-то ты любопытный не в меру…
– Считай, что подыскиваю себе спутницу жизни. Может, ты выгодная партия.
– Выгодная партия сейчас – республиканская, и та в Америке.
– Спасибо, я учту.
– Ну хорошо. Работаю я в СП. – В каком?
– В «Траверсе».
– Ого! Кем?
– В отделе рекламы.
– Начальником?
– Пока нет.
– Давно работаешь?
– Второй год. Как универ закончила.
– Ага. Значит, ты девушка в годах…
– Хам. Трамвайный. Мне двадцать три.
– А выглядишь на восемнадцать!
– О тебе этого не скажешь.
– Тяжелое детство, крепленые вина, скользкие тротуары… Какой факультет?
– Иняз. Английский и немецкий.
– Языком, значит, владеешь?
– Ага.
– И это он тебе помог устроиться в «Траверс»?
– Что ты имеешь в виду? – Девушка покраснела. – Дрон, прекрати хамить!
– Извини. Дворовое воспитание, хулиганствующие друзья…
– …и прыщавые подружки. И – тяжелое детство, я уже слышала.
– Один-один. Проехали. Так как ты туда устроилась?
– Мне помогли.
– Кто?
– Друг.
– Кто таков?
– Слушай, какое твое дело?
– Как, а на правах возможного кандидата в будущие члены семьи?
– Балабол…
– Ладно. Где этот друг теперь?
– Что?
– Почему ты приехала на юг одна?
– Мы поссорились.
– Давно?
– Недавно. Слушай, Олег, мои московские дела не имеют к происшедшему здесь никакого отношения.
– Ты думаешь?
– Да.
– Тогда отложим пока. Как доехала?
– Что значит – как? Нормально.
– Я не про то. В поезде ни с кем не познакомилась, не подружилась?
– Да нет. До Приморска в купе только один мужик ехал, остальные менялись.
– А мужик что?
– Да мужик как мужик. Толстый. Всю дорогу наворачивал – то курочку, то колбаску, то сало – словно год не ел.
– Скучно было?
– Да нет. Книжку читала. Черешней отъедалась.
– Тебя встречали?
– Нет. А кому?
– Ну, мало ли.
– Я девушка самостоятельная.
– Родители тоже так считают?
– Тоже.
