Успеваю еще раз окинуть взглядом окрестности; пусто, тихо, темно.
Старичок входит. Запираю дверь.
– Да-да. Я вас припоминаю… Вы бывали у Константина Георгиевича весной. В марте, кажется?
– Точно так. У вас прекрасная память.
– Слава Богу, слава Богу… Вы знаете, в мои годы это не так уж часто и встретишь. Ну да я ведь историк…
Помогаю дедушке вылезти из тулупа, он оставляет калоши в прихожей, проходит в комнату.
– Чайку?
– Да-да, спасибо. И – ради Бога, извините, что в столь неурочное время…
Ну да – старческая бессонница, к тому же по ночам я работаю. Посмотрел – огонек вроде светится, полагал, Константин Георгиевич еще не ложился, решил, зайду…
Надеюсь, не помешал отдыхать?
– Нет. Я тоже работал. А вы писатель?
– Сейчас, пожалуй, уже да… Вот ведь, поспешил откреститься от склероза, а не представился… – Старичок приосанился, церемонно подал узкую сухую ладошку:
– Борис Абрамович Шапиро, историк и… э-э-э… литератор. И давнишний сосед Константина Георгиевича по даче. Года эдак с пятьдесят восьмого.
– Очень приятно. Читал ваши сочинения. Еще будучи студентом.
– Так вы тоже историк?
– В какой-то степени. Закончил исторический МГУ.
– Ну как же, альма матер… Для многих, молодой человек, для многих… Вы работаете?
– Индивидуально. Переводчиком.
– У какой-то персоны? Или по заказам?
– Литературным.
– Ну да, ну да… Сказывается влияние Константина Георгиевича. Вы в Москве живете?
– Да.
– И давно?
– Достаточно.
– И как теперь заработки у переводчиков?
– Да разве ж это заработки? – Поняв, что на каждый мой ответ у Бориса Абрамовича зреет новый вопрос, отвечаю на этот раз «по-еврейски»: вопросом на вопрос.
– Да, да, да… Я вам вот что скажу: понятие заработка вообще исчезло из обихода в нынешнее время. Слова-то какие, вы только вслушайтесь: «обернуть», «обуть», «прокрутить», «выбить»… Старинное «нажить» кажется полным анахронизмом. Да и что наживать – когда вместо денег «бабки» да «баксы».
Подействовало.
Завариваю чай. Для этого взял с полки старинный китайский фарфоровый чайник, едва не смахнув стоящий рядом литого стекла кубок – с вензелем и гербом.
Ополаскиваю кипятком из электрического самовара, завариваю, накрываю полотенцем, нарезаю хлеб и колбасу.
– …и знаете, кто купил константиновский рубль с аукциона в Лондоне?
Естественно, россиянин, какой-то сибиряк! А вы говорите – заработки!.. Какой ученый или писатель может заработать сто тысяч долларов? А тем более потратить на коллекционную монету? Собственно, я знаю очень и очень серьезных московских коллекционеров, но и они… – Тема денег для Бориса Абрамовича неисчерпаема. Это естественно: я вспоминаю, что читанные мною монографии Шапиро как раз посвящены монетарной системе Киевской и Московской Руси.
В другое время поговорил бы с дедушкой с огромным удовольствием, но только не сейчас.
– …у вас работает?
– Что, простите?
– Я про приемник. Он работает?
– Да.
– С вашего позволения… Не знаю, стариковская ли это слабость – интересоваться политикой, или – общечеловеческая, но как историк считаю происходящие сейчас события крайне важными. Крайне! – Старичок смотрит на меня воинственно, с вызовом.
Кто бы спорил, только не я!
– Как раз передавали важное сообщение по Чечне, а мой приемник – у меня, знаете ли; «Балтика», еще на лампах, – отказал! Я посмотрел – у Константина Георгиевича свет, ну и – не удержался… За событиями я стараюсь следить, как историк, весьма пристально… Весьма. А вы?
– Когда как…
Разливаю чай по стаканам в подстаканниках. Включаю приемник.
«…Как. мы уже сообщали, во исполнение Указа Президента России о разоружении незаконных вооруженных формирований на территории Чечни и для обеспечения конституционных прав граждан этой республики, входящей в Российскую Федерацию, в нее введены спецподразделения МВД и части МО России».
«…Член Президентского совета Б. назвал ввод в Чечню Вооруженных Сил России опасной ошибкой. Он заявил, что властями России игнорируются законы, обычаи, традиции этой мусульманской страны. Начинающееся военное противостояние может перерасти в затяжную кровопролитную кавказскую войну…»
'…Источник, близкий к кругам официального Грозного, заявил: «Можно разгромить армию, но нельзя победить народ. Чеченцы готовы сражаться за свою независимость до последнего человека…»
«…и о погоде. Ожидается усиление снегопада в Москве и области, на дорогах возможны заносы. ГАИ столицы предупреждает водитилей об усилении опасности аварий и катастроф…»
– Ну, что скажете, молодой человек?
– А я – пешеход. Автомобиля не имею. И дорогу перехожу строго на зеленый сигнал светофора.
– М-да… Вы знаете, что меня удивляет? В свое время нынешний Президент легко уступил Украине земли Новороссии, Крым, а Казахстану – пять исконных российских губерний, переданных административно еще Хрущевым «под освоение целины»… А теперь развел такой сыр-бор из-за маленькой Чечни… Помните у Салтыкова Михаила Евграфовича, «Медведь на воеводстве»? Спит Топтыгин, чует, по туше его кто-то прыгает, и думает: беспременно это должен быть внутренний супостат! Сгреб грубияна в лапу да, не рассмотревши с похмелья, взял и съел.
Борис Абрамович смотрит на меня требовательно-вопрошающе, а я – храню молчание. Ибо сильно опасаюсь быть втянутым в бесконечный историко-литературный спор «О природе вещей». Со времен Лукреция Кара вопрос так и завис и требует дискуссий. Сейчас мне не до них.
– А еще – там же, у Салтыкова… 'Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и в качестве таковых заносятся на скрижали Истории.
Злодейства же малые и шуточные именуются срамными и не только Историю в заблуждение не вводят, но и от современников не получают похвалы'. Блестяще, вы не находите?
Нахожу. Но продолжаю молчать.
Профессор Шапиро разочарован. Недоволен. Рассержен. По его мнению, я, словно нерадивый студент, ухожу от разговора. Это – как с лекции сбежать. Так что по соответствующему экзамену мне – твердый «неуд».
А вообще-то, старик, наверное, очень одинок. В иное время с удовольствием составил бы ему компанию, но не теперь.
– М-да… Ну, не стану вам больше мешать и злоупотреблять, так сказать… А все же, молодой человек, послушайте совет старика: задумывайтесь над мотивами, над причинами, над последствиями происходящего! Раз уж вы ис-то-рик! Благодарю за чай.
– Борис Абрамович, вы уж извините… Просто очень много работы накопилось.
И, пожалуйста, – подаю ученому приемник, – вижу, он вам совершенно необходим.
Пусть у вас будет, пока «Балтика» не заработает.
– Боюсь, «Балтика» не заработает уже никогда. И ламп таких уже давно не выпускают, и мастера
