наивному, был нужен только кипяточек. Этой – чего-то покруче.
– Да ладно, Анжелка. Может, я и напилась… Но сейчас для нас не эти «бабки» уже важны, нам нужно выпутаться… По-моему, мы влетели… В какое-то очень вязкое дерьмо…
– Это без балды… – вставляю я.
Анжелика – черноволосая и черноглазая. И хороша собой. Но стерва. С такой приятно общаться, когда нечего делать. Нам с ней – нечего. Но она этого не знает.
Руки ее снова напряжены, пистолет поднят на уровень моего лба, в глазах – слезы, уголки рта опущены. Сейчас возможно все: она может и выстрелить, а может и зашвырнуть пистолет в угол и разрыдаться. Чувствую, как по спине стекают струйки…
– А чайку? – слышу свой голос словно со стороны.
– Что?
– Ну раз выпить не наливаете, может, чайком угостите?
– Чайком?
– Ага. Только покрепче. И-с сахаром. Я слышу хохот. Но истерика не с Анжеликой – Кристина села на пол, закрыла лицо руками и смеется, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Ты… поняла… Лукашева?.. Ему… ха-ха-ха… чайку… нужно… «И непременно с сахаром…» Ой… я щас сдохну. И с вареньем… Клуб… клубничным… ха-ха…
Девушка упала на бок, плечи ее трясутся, она почти рыдает…
Анжела делает несколько шагов к подруге, наклоняется, не сводя с меня ствола, рукой трясет се за плечо.
– Э-э… Прекрати… Ну прекрати же! – Бросает на меня быстрый взгляд, дергает пистолетом:
– Сидеть! – Хватает Кристину за волосы, дергает сильно. – Да прекрати же!
Та вдруг резко бьет Анжелку по лицу, тоже вцепляется в волосы…
Пусти! Больно!
Визг! Девчонки отчаянно колошматят друг дружку. Для меня важно то, что ствол направлен в потолок. Быстро встаю и выхватываю браунинг. Вынимаю обойму, передергиваю затвор: патрон падает на пол. Кладу оружие в карман пиджака и снова усаживаюсь в кресло.
Девчонки на ковре разом затихли и смотрят на меня.
– Так как насчет чайку? Только не нужно «ха-а-ррро-ший кр-р-р-аснодарский», лучше цейлонский.
– Цейлонского нет, есть индийский, – произносит Кристина.
– Из Индии?
– Да нет, обычный, со слоном.
– Тоже хорошо. И – булочку с маслом.
– С чем?
– Или с вареньем. С клубничным.
– А вы нас… не убьете?.. – вступила в разговор Анжелка.
– Не-а. И даже не изнасилую. Чтоб вам и не мечта-лось. – Анжелка вдруг перешла на «вы». Ну да что говорить – стресс, он и в Африке стресс. А кто сказал, что для меня предыдущие минуты были самыми приятными в жизни?.. – Кстати, девчонки. А что вы собирались с трупом делать?
– С каким трупом?
– С моим. Расчленить на части и выносить хозяйственными сумками?
– Да мы…
– Это я к тому, что спички – детям не игрушка. А оружие – тем более. Откуда у вас браунинг?
– Купили.
– На рынке?
– Да нет, в магазине. За бугром.
– На всякий случай?
– Ага. Время-то какое.
– Провезли без проблем?
– Конечно. На таможне же все ребята знакомые. Кто нас проверяет?
– Вот именно. Но часы-то забрали… Пошли на кухню, за чаем и потолкуем. К тому же я не завтракал. Через десять минут мы уже мирно болтаем.
Кристина рассказала, как получила часы, что произошло потом.
– Сам понимаешь, предъявлять их нужно было или сразу, или… Когда выяснилось, что одного пассажира застрелили на автостоянке, – тут как начали таскать. Ну, мы с Анжелкой решили никому и не говорить. Уже и не рады были, что связались…
– Во-во… А выбросить десять «кусков» в мусоропровод – сам понимаешь… – добавляет Анжелка.
– Понимаю. Верх пижонства.
– Это если мягко сказать. Потом как-то забылось: ну лежат себе и лежат…
– А сегодня заходим в комнату отдыха – только с рейса – нас уже ждут.
– Кто?
– А хрен его знает! Мужики.
– Сколько?
– Трое.
– Какие из себя?
– А никакие. Ни рыба ни мясо. – На лице Анжелы выражение полной брезгливости.
– И уж подавно – не птица, – кивает на мой галстук Кристина.
– Девчонки, вы же с людьми работаете… Кем они вам показались? Бандиты?
Рэкетиры? Уголовники? Шпана? служивые?
– Только наглые, – резюмирует Лукашева.
– Многие работают под наглых. Служба у них такая.
– Да нет, не то. Мы же действительно всяких повидали. А у этих поведение – холуйско-заносчивое. Одновременно.
– Дескать, все могем?
– Ну вроде.
– Какие-то «ксивы» вам предъявляли?
– Ну да, один что-то сунул под нос. С двуглавым орлом на обложке.
– Сейчас двуглавые орлы в моде. Что ни банк, то «Русский», что ни фирма, то «Российская». И – орел тут как тут… – комментирует Кристина. – А само удостоверение я и не рассмотрела. В смысле – не прочитала. А на фото мужик, что предъявлял, – в погонах, это точно.
Спрашивать девушек о подлинности документа смысла нет. Да если и подлинный – владелец может быть мнимый. Очень даже мнимый.
– То есть ведомство вы не рассмотрели.
– Да смотрела Кристинка одна! Я бы – еще и на зуб попробовала.
– Ага, на зуб… Как же… – хмыкает та.
– Но не милиция?
– Точно нет. Эти для нас вроде как свои, привыкли.
– А те, значит, «чужие»?
– Вроде.
– Встретили они вас, что дальше?
– Да жуть какая-то. Один дверь закрыл, стал рядом.
«Лукашева и Ковальская?»
«Да».
«Вы попали в неприятную историю. Крайне неприятную и опасную. Смертельно».
Да, говорил этот один, у двери, он потом начал прохаживаться эдак вдоль стены. Двое других стали по углам, получилось, что у нас за спиной.
«В чем дело-то?» – спросила я. А он смерил взглядом с головы до ног – и молчит. Тут Анжелка не выдержала:
«Чего надо?! Сейчас закричу – ребята сбегутся…»
