Наташа схватила дочь .за руку и метнулась к обрыву. Аля бежала неуклюже, свободной рукой прижимая к себе маленького плюшевого медвежонка…
Егоров прыгнул в машину, за руль. Главное — увести машину от девчонок…
Главное… Наташа оказалась на краю песчаного обрыва.
— А папа? — беспомощно оглянулась Аля. — Его что, убьют?
— Прыгай! — произнесла Наташа разом севшим голосом. — Сиди тихо и не высовывайся! Я за папой! Мы вернемся вместе!
— Я — с тобой… — начала было Аля, но, получив чувствительный тычок в спину, полетела вниз, зарылась ногами в песок, кувыркнулась несколько раз… Посмотрела вверх: желтый песчаный откос уходил вверх почти отвесно… Аля позвала тихо:
— Мама… — и заплакала, уткнувшись в мягкий плюш медвежьей шерстки…
— Ты?! — Володя увидел спешащую к нему Наташу. — К Альке, быстро!
Гул вертолета снова приближался.
— Уже не успею. Да трогай же!
Егоров сцепил зубы и нажал на газ. Машина мчалась прочь от обрыва, уводя преследователей от девочки.
Теперь вертолет шел очень низко, почти стелился над землей. Наташа передернула затвор автомата.
— Перед атакой он пойдет вверх и нос опустит. Будет бить наверняка. Тогда — стреляй, — произнес Володя, стараясь вести автомобиль как можно ровнее. Добавил:
— Колпак бронированный…
— Я не промахнусь, — произнесла Наташа абсолютно спокойно, переводя «флажок» на одиночный огонь.
Вертолет взмыл вверх, земляные фонтанчики запрыгали по земле, настигая «жигуленок». Наташа поймала в вороненую прорезь открытое окошечко в «колпаке», плавно спустила курок, автомат подпрыгнул, снова замер послушно в ее руках, снова подпрыгнул.
— А ты — с характером, — произнесла она, обращаясь к оружию. Теперь она знала этот «калаш». И промахнуться не могла.
Вертолет завис сзади, болтался галсами, поливая свинцом дорогу и мчащийся автомобиль. Фонтанчики взмывали то справа, то слева… Жесткий жестяной клекот вспорол крышу, обшивку салона. Вертолет приблизился, готовый выпустить последнюю, смертоносную очередь. На уничтожение. Наташе показалось, что она даже разглядела за колпаком оскаленное лицо пилота: в этой «улыбке» было торжество победителя. Задержала дыхание и спустила курок.
Вертолет будто вздрогнул, зарылся носом вперед и помчался, настигая машину.
— В сторону! — успела крикнуть мужу Наташа.
Желто-алый клубок взрыва полыхнул жаром, сжигая траву, плавя землю. Вертолет и автомобиль исчезли в нем, пока дьявольская сила не выплюнула из раскаленного жерла остатки, обломки того, что было железом, кровью, плотью.
…Раскаленный августовский день замер на мгновение, прислушиваясь к грозному эху чужой войны, и снова зашелестел ивовой листвой, шершавой осокой, заиграл всплесками резвящейся в реке рыбы.
…Аля почти вылезла из-под обрыва. Жаркая вспышка далекого взрыва полыхнула в ее расширенных от ужаса зрачках… Девочка замерла, прошептала тихо: «Мама…» — и полетела в черную яму беспамятства, словно в глубокую пропасть, из которой ей не выбраться никогда.
— Надо отсюда сматываться, — тихо произнес один из операторов спецсвязи, стоя рядом с фургоном.
Горелое пятно и рваные обломки металла — вот все, что осталось от вертолета и автомобиля. Крас неподвижно застыл на пожухлой кромке рядом.
— Связь с Гаспаром есть?
— Нет.
— Странно.
— Да тут в Москве такие дела весь день, что его вполне могли подпрячь в любую из колесниц…
— Он должен был сам связаться…
Оператор пожал плечами — дескать, наше дело телячье: прокукарекать, а там хоть не рассветай.
Второй оператор в больших кирзовых бахилах чапал по гари.
— Ну что? Сколько трупов?
— Тут бы и жмуркоманда толком не разобралась. А у них опыту по этой части поболее будет. Все разворотило так, будто черт сплясал…
— Оставшихся «эксов» вызвал?
— Да. Вот они обрадуются, — хмыкнул он. Добавил, ерничая:
— Какие еще будут приказания?
Вместо ответа. Крас глянул на оператора так, что у того отбило всякую охоту иронизировать. Разлепил губы:
— Ты прав. Потери таковы, что, если к имеющимся трупам добавятся один-два шутника, никто этого даже не оценит. Ты понял?
— Виноват, — быстро произнес оператор и мигом скрылся в кузове фургона, от греха подальше.
К месту побоища подъехали два зеленых «уазика», Вынырнувшие оттуда «эксы» застыли у горелого пятна.
— Каин в «вертушке» был? — спросил старший.
Крас кивнул, глядя в землю.
— Тогда — по коням? Ловить здесь больше нечего.
— Да, — согласился Крас. И медленно побрел обратно, к речному обрыву. Из сбивчивых, азартных переговоров вертолетчиков во время погони, которые хорошо принимались в фургончике спецсвязи, он знал, что автомобиль Барса останавливался у этого обрыва. Зачем?
— Эй, Крас, далеко?
Тот не ответил. Подозрение крепло, и нужно было его проверить. Да и… Он прибавил шаг. Приблизившись к обрыву, глянул вниз. Песок был измят неровными рытвинами. Крас вынул пистолет и аккуратно шагнул за край.
Девочка, свернувшись в клубочек, лежала под корнем вывороченной сосны, обняв плюшевого медвежонка. Услышав шаги, подняла голову, оскалилась, зарычала по-звериному.
— А вот и выводок, — усмехнулся Крас. — Ишь ты, настоящий звереныш… — произнес Крас, пряча пистолет. Волна горячего, нестерпимого желания затопила Краса… Он шагнул к девчонке, произнес хрипло:
— Не бойся, детка, не обижу…
Девочка еще больше сжалась в комочек.
Крас чувствовал, как пульсирует шрам. Сейчас, сейчас он сорвет с нее платьице, все сорвет, и тогда… Первый стон наслаждения и боли будет для нее и последним.
Он потянулся руками к ее ногам…
Девочка зарычала, как разъяренный барсенок. Пяткой попала прямо в лицо, Крас на секунду застыл в воздухе, не удержал равновесие и неловко рухнул на откос. Его потащило вниз.
Девчонка в два прыжка оказалась на кромке обрыва и исчезла.
Проскочила открытое пространство, подлесок и неслась стремглав уже через густеющий лес… Ветви стегали лицо, раздирали в клочья легкое платьице, но она мчалась без оглядки, пока не упала обессиленно в мягкий, чуть влажный мох. Слезы текли из глаз, девочка плакала, подвывая, будто оставшийся сиротой звереныш.
Глава 50
Ярость застилала глаза. Крас карабкался по песчаному откосу, песок струился, уходил из-под ног, и Крас сползал вниз снова и снова…
— Сук! Сука! Сука! — Он выхватил пистолет и пулю за пулей вгонял в корневище сосны, под которым
