И его, Филина, с его блестящими мозгами спишут в утиль по-бухгалтерски: ни злобы, ни сочувствия, ничего. Как поношенную мебель.
Филин всегда отличался чутьем на ситуацию. Он понимал, что сейчас, когда в стране прошел тихий вер-хушечный переворот, когда началась новая «сдача», он сможет соскочить. С такой суммой, что… Как в старом кино про итальянцев и клад: «Андрюша, ты хочешь заработать миллиард?» Миллиард – много, таких ставок нет ни в одном казино, а вот на ста миллионах – договорились. Сто миллионов. Вот только не вшивых итальянских лир, а полновесных долларов! Именно таковы ставки! И заплатить их может только один человек, самый богатый человек мира, гений компьютеризации всея Америки и сопредельных территорий! И он заплатит эту сумму, потому что только он один сможет превратить полученное взамен в миллиарды, десятки миллиардов долларов! И – станет на планетке самым недосягаемым Человеком Денег.
Ну что ж. У всех – свои игры и свои развлечения. И если у богатых свои причуды, у сказочно богатых – и причуды сказочные. Тебе придется тряхнуть казной, друг Билли, и высыпать на стол десять тысяч таких вот Гроверов Кливлендов. Естественно, номерными сертификатами «Майкросолта» по сто штук Гроверов каждый. Естественно, на предъявителя. Это талант бесценен и бесплатен, ибо от Бога. А вот за мастерство надо платить.
Филин, не торопясь, собрал фотографии в колоду. Всему свой срок. Но для каждого действия необходимо волевое усилие. Когда-то, еще мальчишкой, Филин впервые проявил волю: собрал свои игрушечные пистолеты, солдатиков, машинки и – отдал соседскому мальчишке. Хотя ему еще год или два хотелось играть. Потом так же поступил со стихами. Ибо романтическим бредням пришло время сгореть. А сейчас… Скоро придется и о душе подумать. А о душе лучше думать у теплого моря, рядом с загорелыми голенькими красотками… Не имея иных за-бот, кроме как о душе. И имея для того досуг и скромный счет, состоящий из единички. Зато с восемью нулями.
Да и… Он, Филин, найдет свою игру и там, на лазурных берегах. Возможно, рядом с нынешней игрой в России это попервоначалу покажется ему старческим покером «по копеечке» в доме для престарелых, тем более что светить свой не вполне праведно обретенный капитал он не сможет. Да и рисковать им не будет. Но… У той партии будет существенное преимущество: карты покропит он сам. И тузов у него в колоде будет столько, сколько ему захочется. А что до азарта… Эти латинос могут играть азартно даже по пустяшным ставкам, игра на деньги слишком легко переходит в игру на кровь, которая в бананово-кокаиновых республиках льется еще обильнее, чем в России.
Геннадий Валентинович Филин встал, подошел к окну, чуть раздвинул жалюзи. Теперь облетающая листва не ка-залась ему ни волшебной, ни полной таинства: так, линялые тряпки, которые скоро превратятся в прах. В ничто.
Филин вернулся к столу, взял горку фотографий, подошел к камину и бросил свою отыгранную колоду на теплющиеся густо-малиновым угли. Сначала глянцевые квадратики лежали спокойно, лишь слегка обугливаясь по краям, потом белый огонек пробежал по одному снимку, по другому… Одна за другой фото превращались в комочки обугленного праха.
На душе у Филина было покойно. «Никого не пощадила эта осень…» Лишь эта бездарная мелодия нудила и нудила, не вызывая уже ни сочувствия, ни жалости, ни тоски.
Глава 55
Геннадий Валентинович вернулся за стол; на нем не осталось ни единой бумажки. Нажал кнопку селектора:
– Панкратов прибыл?
– Да.
– Пусть войдет.
Взглянув на мрачное лицо помощника, Филин спросил, едва разлепляя губы:
– Плохие новости?
– Хуже. Никаких. Милый город Покровск замер по осени в полном столбняке.
– Вот как…
– Никакого шевеления. Первое время авторитеты еще суетились, но мой Кадет нашел с ними общий язык. Утряслось. А вот во власти… Губернатор сидит сиднем в своем загородном доме, словно обложенный медведь в берлоге. Илья Муромец хренов. Никаких предложений не принимает, никаких новшеств, никаких переговоров. Омут.
– По-твоему, он испуган?
– Непонятно. Но охрана такая, что… В Покровске сменился начальник УФСБ, с Купчеевым, в отличие от предыдущего, ладит.
– Кумовья?
– Никто не знает. На людях, на совещаниях – доверительно-корректные отношения, не больше. Да, у этого нового генерала целый выводок своих людей – привез с собой. Губернатору лично и его загородной резиденции организовано еще одно кольцо охраны.
– Купчеев активен?
– Пес его разберет. Вроде и сидит у себя тише воды ниже травы: из загородного дома в свою администрацию и обратно. Ничего не вижу, ничего не слышу… В Москву мотается не чаще обычного, но и не реже. Телефонные же переговоры мы не контролируем никак. Да, в столицу катается исключительно колесным транспортом и под почетным эскортом. У меня сложилось впечатление, что…
– Он умный, – перебил помощника Филин. – Умный функционер. Вот и
– Естественно.
– Вот и он не ребенок. И к тому же опыт – штука незаменимая. А что говорит ему опыт? Сиди и не отсвечивай. Купчеев пересидел в свое время, как минимум, трех царей: Брежнева, Андропова и Горбачева. Глядишь, и нынешнего переживет. Так?
– Так.
– Да… Сейчас время работает на него. Заводишки, которые под ним, он не упустит. И хочет получить свою цену. Полную цену.
Филин закурил, прищурился от попавшего в глаза дыма. Вернее, он нарочито давал попасть дыму в глаза: курение давно превратилось из привычки в ритуал, и это легкое пощипывание было приятным. Как многие заядлые курильщики, от исполнения ритуала он получал удовольствия едва ли меньшее, чем от насыщения организма никотином.
Сейчас он думал. Пока Степан Ильич Панкратов работает на олигарха, а он, Филин, давно на себя, могут возникнуть… э-э-э… разночтения в подходе к проблеме. Так или иначе, Ильича нужно посвящать. Вернее, вербовать. Жестко и быстро. Или он, воспитанный годами взаимопроверок, пойдет и изложит свои соображения в отделе собственной безопасности концерна. Это будет совсем скверно.
– О чем кумекаешь, Ильич?
Панкратов пожал плечами:
– Наше дело служивое.
– Что тебя беспокоит?
– Только одно: я не понимаю цели основной операции. И ее сути.
– Чего ж тут не понимать? Времечко поменялось, патроны на верхах занялись своими верхними делами… А нас пока пустили на самотек. Ждут-с. Разумно.
– Разве мы не знали о будущих напрягах и не учитывали их при подготовке действа? Давайте не будем лукавить, Филин. Я для этого слишком стар.
– Скорее, опытен.
– Пусть так. Хватит обнюхивать друг друга, как псы в стае.
– Пусть так, – в тон ему повторил Филин. – Что ты хочешь знать, Ильич?
– Знать я ничего не желаю, – не сдержался Панкратов. – Я – служилый пес на длинном поводке. И ничего иного, как гонять дичь, в этой жизни не умею. Мне нужна постановка задачи или подтверждение ее отсутствия. Как там у космонавтов? «Все системы функционируют в рабочем режиме».
– Лукавишь?
– Самую малость.
