главной улице города, над магазином; Мэвис никогда не выезжала из Гулуа и ни разу не открыла книгу с тех пор как ушла из школы. Сплетни, местные новости заполняли ее маленький ум, а желание позлословить обещало в будущем превратить ее в форменную мегеру. Лицо у нее было длинное и худое. «Она даже не симпатичная», – простонала Дели, разговаривая с Алексом по телефону (сыновья настояли, чтобы она завела телефон, если собирается жить одна). Алекс посмеялся и сказал, что тайна влечения – сложная штука, и, может быть, поэтому крепко сбитый Бренни нашел что-то необыкновенно привлекательное в худосочных чарах Мэвис. Но Дели имела в виду не это: она не могла понять, как Бренни мог выбрать в жены женщину, начисто лишенную душевной тонкости или умственной привлекательности. То же самое она чувствовала, когда Брентон сошелся с той вульгарной девицей из портовой пивной. Дели вынуждена была признать, что в характере Бренни есть какая-то грубоватая примитивность, чуждая ее натуре. Так что теперь, когда Гордон ушел в армию, ей было куда приятнее жить одной в своем маленьком коттедже.
Коттедж принадлежал ей, а права на «Филадельфию» она официально передала трем сыновьям (Мэг, когда вышла замуж, взяла свою часть деньгами). Алекс несколько лет не давал денег на содержание судна, кроме того, у него был хороший доход, поэтому он отказался от своей доли в пользу братьев. Таким образом, хозяйничал на «Филадельфии» Бренни, и Мэвис вовсю наводила там уют: повесила кружевные занавесочки, поставила плюшевые диванчики, положила вышитые дорожки на столы и расставила вереницы керамических уточек. Сначала Дели что-то предлагала, пытаясь исправить вкусы Мэвис, но в конце концов махнула рукой и с удовольствием предоставила ей полную свободу: Дели всегда была равнодушна к вещам.
Она пошла обратно к дюнам, легла на мягкий песок, ее взгляд бродил по длинной пустынной излучине берега, исчезающего в легкой завесе белой пены и брызг, срываемых ветром с яростно ревущих волн.
В несмолкаемом шуме прибоя таилось спокойствие, хотя, когда она жила далеко от океана, его отдаленный шум, доносившийся до нее тихими летними ночами, рождал лишь смутную тревогу. Здесь же все дышало покоем: и тихие озера, и протянувшееся на девяносто миль внутреннее море Куронга, и голоса морских птиц, и бесчисленные россыпи песчаных холмов, поросших жестким луговиком – приют черных змей.
Она искала именно это место. Подобно Старухе из сказания лубров, которая с помощью жезла и магической змеи сотворила реку Муррей, Дели подошла к концу своего пути; этот дикий и пустынный берег был домом ее души. В реве прибоя, в переменчивом шуме ветра ей слышался голос Старухи, напевающей во сне простую и вечную песню.
6
Испытывая чувство волнения, как перед большим приключением, Дели решила отправиться навестить Мэг на самолете. Самолет летел до Милдьюры, дальше ей предстояло ехать автобусом до Уэнтворта, а там на вокзале ее должен был встретить Огден. Это был долгий кружной путь, но все-таки он занимал меньше времени, чем если бы она добиралась автобусом.
Перед тем как уезжать, она привела в порядок все свои дела, написала названия и обозначила цены на уже законченные картины (теперь, когда к ней пришло признание, у нее не было проблем с продажей картин, но Дели предпочитала как можно дольше не расставаться с ними); написала письмо Гордону.
От Гордона, который был в учебном лагере, приходили веселые письма. Казалось, ему действительно нравится военная служба, потому что, как он писал, «все проблемы за тебя решены, и пока тело выполняет определенные движения, ум остается свободным». Гордон еще не участвовал в военных действиях, и Дели, вопреки всякой логике, была уверена, что он не погибнет, так же как она была странным образом убеждена, что самолет, на котором она летит первый раз в жизни, непременно разобьется.
Они взлетели в серых рассветных сумерках; сжав поручни кресла и покрывшись холодным потом, Дели мысленно прощалась с этим чудесным миром. Затем, когда напряжение от взлета спало, она с удивлением обнаружила, что самолет легко парит в воздухе. Невероятно! Дели почувствовала себя легче и стала смотреть на огромное кучевое облако впереди, чуть тронутое нежным розовым светом. Затем они оказались в самом сердце этого облака, серые пятна пропеллеров врезались в мерцающие розовые хлопья, вокруг них дышал голубой купол неба. Удивительно!
От такой красоты у Дели сжалось сердце и на глазах выступили слезы. Это в ее-то возрасте! Нет, она еще не готова уйти из этого мира.
Прижавшись к иллюминатору до боли во лбу, она следила, как они пересекли Муррей; где-то около Маннума, подумала она. Она смотрела на реку, темно-зеленой змеей извивающуюся по направлению к югу, на чуть заметно поблескивающие озера. Миновав Ренмарк, они опять полетели над рекой; памятные ей ивы остались позади, только виднелась внизу светло-нефритовая полоска реки, петляющей из стороны в сторону, да желтели островки чистого песка у излучин.
Так вот что видели орлы, кружась над ее пароходом в жаркий полдень! Лететь было бы чудесно, если бы ни вибрация, от которой дрожали стекла иллюминаторов. От шума у нее разболелась голова. И когда они приземлились, Дели с удовольствием пересела в автобус.
Ей не терпелось увидеть Вики, и она совсем не ожидала тех перемен, которые произошли с маленьким Чарли, превратившимся за восемнадцать месяцев из малосимпатичного крикуна в чудесного златокудрого малыша с ямочками на щечках, будто нарисованными бровями и длинными густыми ресницами, украсившими его небольшие карие глаза, унаследованные от Огдена, и сделавшими его похожим на маленькую голливудскую звезду.
Дели с трудом оторвала от него взгляд и повернулась, чтобы обнять Вики, которая наблюдала за ней с напряженным вниманием. Не трудно было догадаться, кто мамин любимец. В следующем году Вики должна была пойти учиться, – и Мэг вполголоса заметила, что она этому рада, потому что Вики стала «создавать проблемы», с ней теперь нелегко справляться; но все «проблемы» обнаружились в этом бесхитростном взгляде, брошенном на бабушку: что, она тоже очарована неизвестно откуда появившимся братцем?
Поцеловав Чарли и Мэг, Дели взяла девочку за руку и повернулась ко всем спиной.
– Ну, теперь ты должна мне все показать. – И, радостные, они отправились на прогулку. Рядом с Вики, Дели на время возвращалась в утраченное детство, будто сбрасывала не меньше шестидесяти лет.
Мэг не терпелось рассказать о помолвке Алекса; его невеста тоже была врачом и училась в том же университете, что и Алекс, но несколькими годами позже.
– Уверена, они будут производить на свет только маленьких докторят, – довольно сухо сказала Дели. – Никогда не знала, что определяет выбор профессии – гены и давление родителей; хотя Алекс, должно быть, унаследовал склонность к медицине от своего дедушки. Конечно, ни я, ни отец никак не влияли на него.
Дели была искренне рада, что Алекс женится на женщине материально независимой, имеющей профессию. Почему же тогда она почувствовала что-то враждебное по отношению к незнакомой невесте своего сына? Отчасти, вероятно, потому что ее страшила предстоящая суета, неизбежная встреча с
