видеть.
Бесси проявила к его работе бурный интерес. Адам взял набранную строку и разделил ее на литеры, показывая ей, как она набрана.
– Только не трогайте здесь ничего! – воскликнул он, заметив, что не в меру любознательная Бесси протянула пальчик, затянутый в белоснежную перчатку.
Она склонилась над рамой, грациозно опершись на зонтик, и он увидел тонкий завиток, выбившийся из уложенных, в кольцо волос и упавший на нежную шею. К немалому его удивлению, ему вдруг захотелось наклониться и коснуться губами нижней части затылка в том месте, где начинали расти зачесанные кверху волосы.
– Не мешайте мне! – резко сказал он. – Сейчас я сделаю оттиск и покажу вам.
Дели, успевшая снять перчатки, набирала свое имя.
– Иди сюда! – позвала она подругу. – Ты ведь хотела посмотреть, как делается набор.
Бесси капризно надула губки, но все же подошла. Честно говоря, она сочла бы все это скучным, если бы не присутствие мужчины. Длинные пальцы Дели, такие неловкие, когда приходилось делать домашнюю работу, легко управлялись с крошечными буковками: Адам однажды разрешил ей помочь набрать статью.
Он подошел к ним, держа еще влажный оттиск за уголки.
– Смотрите, мисс Григс! Вот так выглядит лист корректуры.
– Безумно интересно! – воскликнула та. – Но почему бы вам не называть меня просто Бесси? Я не люблю свою фамилию, она так прозаична!
Адам вытянул вперед руки, чтобы не смять полосу, и сказал чуть насмешливо:
– Можно не сомневаться, что вы ее смените в самом ближайшем будущем.
– О, Адам! Простите, я хотела сказать, «мистер Джемиесон»..
– Просто «Адам», – сказал он безразличным тоном. Оттиск каким-то образом выскользнул из его рук и, падая, оставил черное пятно на полосатой голубой ткани. – О, Небо! Ваше божественное платье! Извините меня…
Бесси весело рассмеялась.
– Оно уже не новое! Не обращайте внимания, Адам. Дели хотела удалить краску своим носовым платком, но Бесси яростно зашипела:
– Не трогай меня, идиотка! У тебя руки в краске.
С потерянным видом Адам проводил их до дверей. В задумчивости он провел рукой по волосам и оставил темную полосу на лбу.
– Боюсь, что вы больше никогда не придете сюда, Бесси, – сказал он.
– Напротив, – она многозначительно улыбнулась и дружески кивнула ему на прощание.
– Я скоро освобожусь от обязанностей наборщика, – сказал он. – Рекламное бюро компании Бендиго передает нашей редакции два линотипа. Я буду теперь только репортером.
– Очень рада за тебя, Адам! – сказала Дели. Ее спутница, однако, выказывала явные признаки нетерпения, и Дели поспешила за ней по узкому коридору. Когда они вышли на улицу, Бесси остановилась, чтобы осмотреть свою испорченную юбку. Дели натягивала на черные от краски пальцы желтые перчатки.
– Экий болван! – сказала Бесси в крайнем раздражении. – Это платье новое, я надела его в первый раз.
Дели вздохнула с облегчением: не похоже, чтобы Бесси была влюблена в Адама.
Они свернули вниз, к верфям, и Дели поймала себя на том, что пристально следит за коренастым незнакомцем, шагающим впереди них. Темные с проседью волосы под морской фуражкой, босые ноги, татуировка, синеющая из-под закатанного рукава, – все выдавало в нем моряка. В то время многие матросы покидали морские суда, прибивались к реке, да так и застревали на ней.
Дели лихорадочно старалась унять волнение, но это ей не удавалось. Не в силах совладать с собой, она догнала мужчину и схватила его за руку, на которой был наколот корабль с надписью внизу: «Непокоренный». Бесси замедлила шаги, умирая от любопытства, и услышала:
– О, Том! Это ты!.. Я узнала тебя!.. – Вне себя от радости она повисла на шее моряка. Это был он, Том, ее спаситель и друг. Те же ярко-голубые глаза, та же густая борода, те же щербатые зубы, улыбающиеся сейчас какой-то неопределенной улыбкой. Он, по-видимому, был не прочь удрать, но она крепко держала его за руку и трясла ее изо всех сил.
– Неужели ты не помнишь меня, Том? Разве я так изменилась? Я – Дельфия Гордон. Та самая, которую ты спас, когда наш корабль пошел ко дну. Ты что, расстался с морем? Теперь ты речной моряк?
Донельзя смущенный тем, что к нему обращается столь привлекательная и нарядная молодая леди, Том не сразу пришел в себя. Мало-помалу его улыбка стала более осмысленной, на широкоскулом, добродушном, хотя и не слишком интеллигентном лице появились проблески мысли; на нем попеременно отразились удивление, скрытое недоверие, сомнение, постепенное узнавание и напоследок – бурная радость. Он сгреб своей огромной ручищей руку Дели, до боли стиснув ее.
– Мисс Филадельфия! Рад видеть вас снова? Какой же вы стали красавицей, я никогда бы вас не узнал.
– А я бы узнала тебя всегда, Том! Стоило мне только увидеть твою походку, твои босые ноги…
Том смущенно потупился.
– Я так и не смог привыкнуть носить ботинки. Вышел вот с корабля на минутку – табаку купить. Никак не
