Немедленно последовала и третья роль на студии «Мелчор продакшнз». «Куй железо, пока горячо», – не уставал повторять Сол. Так-то оно так, думала Мэгги, но ведь и эта роль не открывает никаких новых граней ее таланта. Она играла девушку, которую похищает маньяк, но публика, уже приученная к тому, что следовало ждать от Мэгги Кендал, ерзая на сиденьях, с нетерпением ожидала, как ее героиня расправится с обидчиком.
Когда, удовлетворенный прибылью, которую принесла компании Мэгги, Сол спросил ее, что бы она хотела сыграть в следующий раз, она твердо ответила: «Я так хочу». Таково было название фильма.
– Но Мэгги, эта роль требует большого опыта. Ты молода, твоя прелесть – в твоей свежести, надо использовать это преимущество. Знаешь, сколько в мире актрис, которые мечтают играть молоденьких девушек, но увы...
– Через пару месяцев мне исполнится двадцать два, и я точно знаю, что смогу сыграть Анну именно так, как нужно. – Она решила идти ва-банк. – Либо я играю эту роль, либо я не стану перезаключать контракт с «Мелчор продакшнз». Я снялась в трех фильмах, как было оговорено в контракте, и если не дадут сыграть Анну, разорву со студией все отношения.
– Мэгги, Мэгги, я-то думал, мы друзья...
– Мы друзья, Сол, но я убедилась, что в Голливуде в это слово вкладывают совсем другое понятие, чем везде, потому что здесь на первом месте бизнес.
– Послушай, Мэгги, – начал он задушевным отеческим тоном, на который она обычно быстро клевала. – Ты, верно, не станешь спорить, что я помог тебе, сделал из тебя звезду...
– Я буду еще более значительной звездой, если сыграю Анну.
Сол вздохнул.
– Очень жаль, – сказал он с той твердостью, за которой угадывалась непоколебимая решимость, – но тут не о чем спорить. Я уже обещал эту роль Салли Винсент.
С трудом скрывая гневное разочарование, пожалуй, Даже горестную обиду – еще бы, ведь от нее уплывала роль, которая приобщила бы ее к сонму великих, тех, чьи фотографии украшали стены конторы Сола, – Мэгги с достоинством ответила:
– Значит, я свободна.
– Но есть же другие роли... Если дело только за тем, чтобы сыграть нечто более серьезное, мы подыщем, может быть, даже специально для тебя что-нибудь закажем...
– Не стоит стараться. Вы опять будете эксплуатировать излюбленную тему. А я не желаю становиться типажом. Я могу делать гораздо больше того, что мне дозволят рамки, в которые меня тут пытаются втиснуть. Хватит с меня дочек. Я уже сыграла последнюю в моей жизни, – отрезала она.
– Не торопись, – увещевал он ее, ни на секунду не допуская, что она серьезно вознамерилась уйти со студии. Она девушка с характером, но не дура же! – Мы так хорошо сработались. А дальше будет еще лучше получаться. Тебе надо отдохнуть. Ты очень напряженно работала полтора года. Поезжай в мой домик в горах, забудь на время про Голливуд. А я пока подыщу что-нибудь для тебя. Чтобы ты вонзила свои прелестные зубки в свою героиню, а не в меня.
Мэгги не улыбнулась его шутке, и тогда он понял, что она не блефует. Она в самом деле готова уйти от него в никуда. Осторожно, Сол, предостерег он сам себя. За воротами ее только и ждут, чтобы всучить какой-нибудь соблазнительный контракт. Ты заполучил ее, можно сказать, за здорово живешь. Может, пожертвовать для нее этим фильмом, пускай сыграет Анну. Правда, смету придется пересмотреть. Прежняя была рассчитана на Салли Винсент. Можно потерять денежки... Но и Мэгги все-таки наработала кое-какое имя...
– Не принимай поспешных решений, Мэгги. Дай мне подумать.
– Вы можете придумать только одно – отдать мне роль Анны, – все так же упрямо ответила она.
Сол лихорадочно перебирал варианты решений. Прежде всего, никак нельзя позволить Мэгги уйти, ее потенциал слишком велик. Но Салли Винсент – верная кандидатура, она наверняка принесет немалую прибыль. Она стопроцентно подходит на роль Анны. У нее есть эдакая хрупкость, надломленность. Вернее сказать, никто лучше Салли не изобразит надломленность.
– Знаешь, что я тебе скажу, – начал Сол, пытаясь выиграть время. – Мы попробуем тебя на роль Анны, но имей в виду, мое слово не последнее. Решающее слово за Диком Блейком. Он режиссер...
Сол сказал неправду. На самом деле окончательное решение всегда принимал он сам. Если режиссер поступал наперекор его желаниям, его увольняли. Мэгги этот порядок был известен, но в предложении Сола ей увиделся лучик надежды, и она не раздумывая смиренно ответила: «Хорошо».
Так она получила второй урок: Голливуд – арена игр. Каждый играет в свою игру, и чаще всего эта игра без правил. Главное в этой игре – выиграть.
Мэгги была совершенно уверена, что, если Дик и Сол увидят, как она играет Анну, ее обязательно утвердят на роль.
Сол перестал с этого момента смотреть на Мэгги как на послушную дочь. Анну можно было бы назвать, скорее всего, неблагодарной женой.
Дик Блейк воспринял новость о пробах без энтузиазма. Мэгги ему не нравилась. Он с ней однажды работал. С его точки зрения она была слишком независима, слишком жестка для Анны. Но Сол настоял на своем, и Мэгги попробовалась на роль робкой, забитой девушки, задавленной своим властным отцом. После его смерти она оказывается беспомощной. Потом встречает мужчину, который влюбляется в нее и женится, заботится о ней, покуда она не начинает чувствовать себя достаточно сильной, чтобы самостоятельно стоять на своих ногах. Но по мере того, как она становится сильнее и независимее, меняется отношение к ней ее мужа. Ему не нужна такая жена. Он хочет, чтобы рядом была женщина, ищущая в нем опору. Уверенная в себе женщина расшатывает его представления о гармоничном, упорядоченном мире, в котором жена да убоится мужа своего. Анне приходится признать горькую правду: ее муж предпочитает видеть рядом с собой увечную женщину, а не полноценную. И она оставляет его, выбирает жизнь по своим представлениям, находит в себе силы сказать: «Я так хочу».
Фильм коснулся проблем, которые приобрели остроту в конце шестидесятых и стали в центр общественного внимания в семидесятые. Речь шла о женской эмансипации. Дик Блейк, олицетворявший
