потрясла и обеспокоила ее. Для нее без всего этого нет жизни, без него жизнь лишалась всякого смысла. Да, такая я легкомысленная женщина, с вызовом призналась она самой себе, и все это для меня очень важно. Как и Сэлли, я типичное социальное животное и не предназначена вести жизнь одиночки. Это претит моей сущности. Пойдя дальше и сделав еще одно честное самопризнание, глубоко прочувствовав его, она даже повеселела от облегчения: да, я одна из тех женщин, которые не могут не быть замужем!
Дверь ванной открылась, и Сэлли, укутанная в полотенце, внесла с собой в раздевалку аромат геля Корделии «Флер дез Альп». На глазах у завороженной Ливи она уселась за туалетный столик, включила целую батарею светильников, подалась вперед и бодро воскликнула:
— Полагаю, пора приниматься за восстановительные работы… — Как будто между ними и не было никакого разговора.
Ливи шла в ванную комнату Корделии, преисполненная чувством жалости к самой себе, готовая выплакать глаза от отчаяния и тоски, поскольку судьба обошлась с ней чересчур жестоко. Сейчас она поняла: если не собраться с духом, то будущее сулит вещи куда страшнее. Джонни покинул ее навсегда, а с ним ушла в небытие и жизнь, которой они жили. Постоянная роль горюющей вдовы ничего хорошего ей не обещает, кроме того, что в конце концов ей придется разделить участь Сэлли Ремингтон. А это было последнее, чего бы она хотела. Нет… с прошлым пора кончать, и навсегда. Сейчас ей необходимо решить, какое будущее она бы хотела для себя, а затем отправиться на поиски того мужчины, который это будущее сможет ей предоставить. Что, с уверенностью сказала она самой себе, будет совсем нетрудно. Во всяком случае, не для Оливии Гэйлорд Рэндольф…
3
— О чем это ты так долго беседовала с Билли Банкрофтом? — спросила Тони Стэндиш свою сестру несколько недель спустя.
Они только что возвратились домой после званого обеда, на который он тоже был приглашен и после которого Ливи и он, усевшись на диване, долго говорили с глазу на глаз.
— Да ни о чем особенном, — зевнула Ливи, — так, обо всем понемногу, а в общем, ни о чем.
Тони внимательно посмотрела на сестру. У нее был вид сытой кошки, явно свидетельствовавший, что здесь было что скрывать.
— Кстати, он напомнил мне о нашей первой встрече около шести лет тому назад в Нью-Йорке, — сообщила Ливи, играя ямочками.
— В этом весь Билли. Никогда не забывает даже единожды увиденное лицо, тем более такое прелестное, как твое.
Широко открыв глаза, Ливи взглянула на свою сестру.
— Он и твое лицо хорошо помнит, — невинно заметила она.
— Хотелось бы надеяться. Мы уже давно знакомы с Билли, — улыбка Тони была столь же невинной.
Ливи начала снимать с себя драгоценности, изумруды и алмазы, небрежно складывая их в кучу, которую ее горничная затем упрячет в сейф.
— Чем он точно занимается? — спросила она как бы невзначай.
— Делает деньги. Много, много, много денег.
— Знаю, но каким образом?
— Билли весьма неразборчив в средствах, главное для него — свести концы с концами, и к настоящему времени, мне кажется, этими концами он мог бы несколько раз обернуть Гайд-парк.
— Он что, аферист?
— Но не из тех, которыми занимается полиция, хотя за ним и числится репутация весьма ловкого дельца. — Тони с интересом взглянула на сестру. — У меня такое чувство, что ты им всерьез заинтересовалась, или я ошибаюсь?
— Да нет, обыкновенное любопытство, — осадила ее Ливи. — Он сильно отличается от всех, с кем я обычно встречаюсь.
— Естественно. Они родились такими, какие есть. А Билли Банкрофт сделал себя сам.
— И продолжает делать?
Пораженная необычной проницательностью сестры, Тони ответила:
— Он стремится не упустить своего шанса в жизни, постоянно нацелен на него и представляет собой весьма уважаемую фигуру в Сити. Примерно с год назад или чуть более того королева возвела его в рыцарское достоинство. — Тони выдержала десятисекундную паузу. — Тебе известно, что существует и леди Банкрофт?
— Да. Он сказал мне, что она — хронический инвалид. С ней что-то произошло сразу же после рождения их сыновей-близнецов, какая-то послеродовая депрессия, которая, вместо того чтобы со временем заглохнуть, только усугубилась. Она уже длительное время находится в частной лечебнице.
— Так вот почему никто никогда не видит ее… Да, миленько же вы побеседовали, — ехидно заметила Тони.
— С ним очень легко говорить.
— Значит, вы решили продолжить беседу?
Тони и мысли не допускала, что ее сестра может всерьез заинтересоваться Билли Банкрофтом. Выбившийся из низов, женатый делец-еврей был последним, кто мог бы увлечь воображение Оливии Рэндольф.
— Думаю, мы еще не раз увидим его у себя в гостях, — неопределенно пообещала Ливи.
И она не ошиблась. Впечатление было такое, что он постоянно находился в поле их зрения, хотя Тони не могла подозревать его в том, что он преследовал ее сестру. Он был женат, а Ливи вовсе не стремилась стать чьей-либо любовницей, однако каким-то образом на всех обедах и приемах он неизменно оказывался рядом с ней либо так или иначе выступал в роли ее партнера. На все расспросы Ливи, широко раскрывая глаза, неизменно отвечала:
— Он такой забавный, заставляет меня все время смеяться и знает почти
А Билли Банкрофт уже давно выяснил все про овдовевшую г-жу Джон Питон Рэндольф VI. Многие из коммерческих своих дел он проворачивал непосредственно в Соединенных Штатах, регулярно проводя там по крайней мере до четырех месяцев в году, и бизнесмены, его деловые партнеры, приглашали его на торжества, где он встречался с людьми круга Ливи. Первая их встреча состоялась на официальном приеме в здании Объединенных Наций еще при жизни Джонни, и Билли тотчас окрестил его тупицей голубой крови, но их брак, как ему доверительно сообщили, был в высшей степени крепким. Тогда Ливи было всего двадцать четыре года, а Билли только входил в фешенебельное общество Манхэттена. Когда они встретились в Лондоне шесть лет спустя, она уже была вдовой, а он сэром Уильямом Банкрофтом, чьим расположением стремились заручиться те же самые круги по обе стороны Атлантического океана, ранее относившиеся к нему с определенной долей снисходительности и скептицизма. Было известно, что к его мнению прислушиваются весьма Влиятельные Люди в правительстве Англии и что ему прочат Большое Будущее: самое меньшее — место в палате лордов. И совершенно не имело значения, что когда-то он был захудалым Билли Банциевичем из Уайтчепел-роуд, заполучившим свой первый миллион благодаря хитро провернутой операции с излишками военного снаряжения. С людьми, навлекшими на себя его гнев, обычно случались крупные неприятности того или иного свойства. Поэтому более верным было искать его расположения. Что и делала Ливи, и делала успешно.
Сидя за длинным, как крикетная полоса между воротцами соперничающих команд, столом и наблюдая за ней, Билли видел, что в сравнении с ней остальные женщины выглядят по меньшей мере заурядными. В тот вечер на ней была широченная юбка из груботканого атласа цвета хорошо взбитого яичного белка, каскадами ниспадавшая из-под обычного черного вязаного шерстяного жакета, плавно огибавшего ее плечи только до локтя. Дальше руки ее оставались совершенно голыми, если бы не охватывавшие запястья два
