Свадьбу назначили через две недели в «Уитчвуде» — во второй половине июля в саду во всей красе уже будут благоухать цветы. Этот фактор органично входил в цветовую гамму свадебной церемонии, как ее задумала Ливи, учтя цвета платьев шести подружек невесты, цвет шатра, в который гости смогут попасть прямо с террасы дома, собственного ее платья, даже цвет еды, которую будут подавать гостям. Все продумала она, не упустила ни одной детали в своем неизбывном стремлении во всем достигать совершенства.
Свадьбой ее сына Джонни заправляли родители невесты, и, хотя Бенедикты были вполне светскими людьми и имели весьма обширные связи в обществе, торжество, состоявшееся в ньюпортском «коттедже» Бенедиктов, хотя и обладало внешней, показной красивостью, было лишено, с точки зрения Ливи, самого главного компонента: элегантности. Никто, однако, не посмеет сказать такого об этой свадьбе.
Вот почему она была столь строга в отношении приглашений. Однако в самый последний момент Билли перечеркнул ее планы, с треском припечатав ладонью к столу два листка с проставленными в них именами.
— Этих пригласи обязательно.
— Но я бы хотела сократить число приглашенных… Ты же знаешь, церковь наша слишком мала…
— Тогда избавься от других. А эти должны быть там обязательно. Я ясно выразился?
— Как хочешь.
— Вот именно, — хмыкнул он.
Но в виде компенсации предоставил в ее распоряжение чек с непроставленной суммой.
— Сколько потребуется, столько и трать, — великодушно распорядился он. — В конце концов я выдаю замуж не кого-нибудь, а свою первую и единственную дочь.
Ливи пропустила мимо ушей шпильку в адрес Розалинды. У Билли уже вошло в дурную привычку без всяких видимых причин лягать свою падчерицу. В последний раз, когда все они виделись с ней на свадьбе его пасынка, где Диана исполняла роль цветочницы, а Роз была просто гостьей, он вел себя по отношению к ней как совершенно чужой человек, ни разу даже близко не подошел к ней и не перемолвился ни единым словечком.
Вечером того же дня, во время обеда в «Сан-Лоренцо», Диана спросила своего жениха:
— Кто такие Холман-Прентиссы?
— Понятия не имею. А почему ты спрашиваешь?
— Они прислали какой-то странный подарок… мы с мамой долго ломали голову, что бы это могло быть, но так и не пришли к единому мнению, правда, отлита эта вещица из чистого серебра.
— Тогда, кто бы они ни были, они очень богаты. Видимо, кто-то из знакомых твоего отца.
В голосе Брукса звучало уважение. Как и для его тестя, деньги составляли весь смысл жизни. Даже очень много денег было для него мало. Женитьба на Диане Банкрофт несомненно должна была приблизить его к вожделенному пределу. А то обстоятельство, что она была еще и дочерью Ливи Банкрофт, гарантировало ему точную копию той совершенной домашней жизни, которую ее мать обеспечивала ее отцу. Билли прямо так и сказал ему:
— Диана — истинная дочь своей матери, как ты, надеюсь, это уже заметил. Ты выиграл гран-при, Брукс. Полагаю, ты сам понимаешь это.
Брукс понял его слова правильно. В них было предупреждение. Ты обязан содержать свой приз в образцовом порядке и держать его всегда на виду у людей, ни в коем случае не давать ему тускнеть, но самое главное — не позволять никому пользоваться им. На сей счет можно бы и не беспокоиться, подумал про себя Брукс.
Ливи, со своей стороны, ничего не сказала Диане. Призвав помолвленную дочь в свою гостиную и предварительно выкурив целую пачку «Данхилла», она попыталась было завести с ней разговор о супружеских обязанностях, на что Диана только снисходительно улыбнулась.
— Мамуля, я все это прекрасно знаю, у нас в школе, между прочим, были специальные занятия по анатомии и по гигиене половой жизни. Я знаю, что меня ждет.
— Скорее я имела в виду, чего ждут от тебя.
Диана нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Как и твой папа, — начала Ливи, — Брукс очень требовательный человек…
— А, все это я уже слышала, — перебила ее Диана. — Папа сказал мне, что я должна быть такой же идеальной женой для Брукса, какой ты была для него.
— Каким же образом? — поинтересовалась Ливи.
— Ну, во-первых, умопомрачительно одеваться, быть великолепной и гостеприимной хозяйкой, всегда стараться показать своего мужа в выгодном для него свете, никогда не забывать имени, даже если забудешь лицо, вести домашнее хозяйство, не прибегая ни к чьей помощи и советам, так как муж будет вечно занят собственными делами, а дом остается полностью на моих руках, и потому его, мужа, не следует теребить по пустякам, присматривать за воспитанием детей, не давать повода к сплетням и скандалам, быть неизменным образцом для восхищения и подражания. Короче, быть такой, как ты.
— А он случайно не упомянул, что должен делать Брукс, чтобы быть тебе идеальным мужем?
Обескураженная холодностью и насмешливостью ее тона, Диана примирительно буркнула:
— Нет, но зато он сказал, что я должна во всем следовать твоему примеру. А я ему сказала, что всю жизнь ни о чем другом и не мечтала, — простодушно добавила она.
— Понятно, — после довольно продолжительного молчания выдавила наконец Ливи. Прикрыв глаза ладонью от яркого света, она опустила их в свою записную книжку и потрогала пальцем вложенный в нее карандаш в золотой оправе. — Все это намного труднее, чем может показаться с первого взгляда, — снова выдержав паузу, сказала она. — Даже не знаю, отдаешь ли ты полностью себе отчет, насколько труднее…
— Но ведь тебе же это никогда не было трудно.
— Просто потому, что я старалась, чтобы этого никто не замечал. Твой отец — очень требовательный человек; если и Брукс такой же, тогда тебе придется вечно быть начеку, стараться предупреждать его желания, внутренним чутьем угадывать, как вести себя в том или ином случае, тысячу раз проверять и перепроверять себя…
— А слуги на что?
— Но именно ты несешь ответственность за их действия, твоя задача — следить за тем, чтобы они выполняли не только то, что ты им приказываешь делать, но и то, чего от них ожидает Брукс. Ты, и никто иной, будешь обязана знать, что ему нравится, а что не нравится.
— Я и так это знаю. — Диана веселилась от души: не столь часто удавалось ей показать матери, что и она чего-нибудь да стоит. — Сладкому он предпочитает острое, «Эвиан» — «Перрье», ненавидит зеленые овощи, не переносит мясных, рыбных и овощных соусов, обожает, чтобы яйца варились ровно четыре минуты, чтобы кофе был крепким и без молока, чтобы красное вино было нагрето до комнатной температуры, а белое охлаждалось ровно в течение одного часа. Спать он любит на трех подушках и чтобы всю ночь были открыты окна, независимо от погоды на дворе. Да, еще ему очень не нравится, когда я надеваю что-либо зеленого цвета: он считает, что зеленый цвет приносит ему неудачу. А так как я вообще очень редко ношу зеленый цвет, мне это абсолютно безразлично.
— И это все, что ему от тебя нужно?
— Не совсем; он говорит, что несомненно появятся и другие пожелания, но что я смогу к ним приноровиться постепенно, по мере их появления. Я тоже составила ему перечень того, что нравится и что не нравится мне, чтобы между нами не возникло никаких недоразумений.
— Как мило с его стороны.
— А я его и не спрашивала. Теперь супружеская жизнь уже не считается улицей с односторонним движением, или тебе об этом неизвестно? Во всяком случае, именно так утверждает тетя Тони, а кому, как не ей, знать это лучше других, если она уже в третий раз выходит замуж — причем за человека, который на пятнадцать лет моложе нее.
Ливи смотрела в ясные, невинные глаза своей дочери и думала: для твоего отца супружество — уж точно улица с односторонним движением, подозреваю, что и ты окажешься замужем за человеком, который полностью разделяет это его мнение. В противном случае Брукс ни за что не приглянулся бы Билли. Но
