мной, Брэд, не оставляй меня… пожалуйста…
Он пришел в ужас: его мать, его несгибаемая, непобедимая мать превратилась в эту легкоранимую, жалкую, испуганную женщину. Если бы Джулия была здесь, он убил бы её, не раздумывая, разбил бы это прекрасное лицо, переломал бы всё её изящные кости.
Он отказался покинуть палату матери, пока врачи не объявили, что она вне опасности – что после его возвращения произошло поразительно быстро.
– Вы действуете на нее лучше, чем любые лекарства, – сказали ему врачи. – Ее сердце вибрировало, как сломанная ставня на ветру, незадолго до вашего приезда. А теперь ее сердце работает, как хороший насос. Как только вы вернулись, она, видимо, решила выздороветь. До этого ей все было безразлично.
Позже, когда ее уже привезли домой, она рассказывала обо всем с такой грустью, винила себя.
– Я беспокоилась уже много недель, дорогой, сразу, как вы уехали в Париж. Мне такие вещи рассказывали… Я беспокоилась о тебе, что она с тобой делает.
– Почему ты мне не сказала?
– Да разве бы ты мне поверил? – с укором спросила она. – Она ослепила тебя, мой милый. Ты не способен был видеть что-то, кроме нее.
– Того, что она хотела мне показать, ты имеешь в виду…
– Я могу сейчас сказать правду. Я сомневалась в ней с самого начала. Такая спокойная, всегда держит себя в руках. Неестественно. Она мне всегда напоминала прекрасный белый сталагмит – холодный и жестокий. – Прекрасные глаза заволокла дымка. – Я ушам своим не верила, как она меня обзывала, в каких ужасных вещах обвиняла…
– Тихо. Не расстраивайся снова.
– Дорогой мой мальчик, я знала, что ты придешь, когда будешь мне нужен. Разве я не говорила всегда, что ты – вся моя жизнь? – Затем она заметила нерешительно: – Зачем ей нужно было лгать по поводу этих стульев? Я уже давно их приобрела. Зачем мне посылать ее в Версаль, если маркизы там не было?
– Она все придумала. Ей хотелось побыть с этим швейцарским ублюдком.
– Мой бедный мальчик! Как она тебя обидела! Я никогда не прощу ей, что она сделала тебе так больно, никогда!
– Она уже не сможет никак нам навредить. Все кончено. Раз и навсегда. Я ей так и сказал.
Мать заметила с глубокой грустью:
– Мне так жаль, дорогой мой мальчик. Прости меня.
– Простить тебя!
– У меня впечатление, что все из-за меня…
– Да нет! Она использовала тебя, вот и все! Но с этим покончено! Больше у нее не будет такой возможности. Я хочу развода, и чем скорее, тем лучше.
– Ты получишь свободу, мой дорогой мальчик.
Но Джулия опередила его. Однажды утром, когда мать читала какое-то письмо, он по ее лицу понял, что что-то не так.
– Что случилось?
– Она подает на развод. – На лице леди Эстер застыло выражение шока. – И в таких злобных выражениях… нет, я не стану тебя расстраивать. Предоставь все мне, мой дорогой. Она не сможет так с тобой поступить. – Она смяла письмо в руке. – Она не очернит твое имя.
– О чем ты?
– Какая-то женщина в тот вечер, когда в посольстве был прием.
Он начисто об этом забыл. Да и помнить-то было не о чем.
– Да я не виню тебя. Мужчина должен искать где-то утешения. А с такой женой… но не волнуйся, дорогой мой мальчик. Ей это не удастся. Я буду решительно с ней бороться! Обвинять тебя… тебя… в насилии!
– Ты не должна расстраиваться.
– Я расстроюсь, если ты не позволишь мне со всем этим разобраться, с этой авантюристкой! Она найдет во мне достойного противника! Ты разрешишь мне… сделать все… от твоего имени? Я видеть не могу, как ты расстраиваешься.
– Делай что хочешь, – облегченно согласился он. – Я знаю, ты все сделаешь, как надо. Как обычно.
И она все сделала. Ему же было наплевать. Он подписал там, где было велено, в детали не вникал. Только бы поскорее все кончить. И, верная своему слову, мать организовала все так, что ни тени скандала не коснулось его. Когда он получил окончательные документы, он лишь спросил:
– Как тебе удалось?
Мать пожала плечами.
– Единственным способом.
Значит, ему еще пришлось от нее откупиться! Господи, ну и мерзкая же сука! Он ежился, думая о ней. Он, Брэд Брэдфорд, который всегда всех имел, кончил тем, что поимели его, да еще как. Особенно он разозлился, когда она собралась подавать в суд насчет неуплаты гонорара за отель. Ей всегда нужно было лишь одно – деньги! Так что она нашла простачка – его – и поимела в свое удовольствие.
На какое-то время он погрузился в слепой, дикий разврат, пытаясь так расквитаться с ней и сознавая,
