– Но я не могу! Брэдфорды никогда, понимаешь, никогда не продают своих акций.
– Не Брэдфордам.
– Да, но семья все равно это не одобрит, – целомудренно произнесла Аманда, соображая, как бы ей вывернуться.
– Но ведь и тебе не понравится, если станет известно, что ты снимаешь дом на Браттл-стрит в Кембридже для своих встреч… иногда с группами мужчин.
Аманда побледнела.
– Ты все вызнала.
– Не было нужды. Твои похождения хорошо известны.
«Сука! – подумала Аманда с ненавистью. – Как, черт возьми, она обо всем узнала?»
– Мне нужны твои собственные пять процентов и те пять процентов, что ты получила от Бруксов.
Аманда задумалась.
– Сколько? – наконец спросила она.
– По рыночной цене.
– Да, но для тебя, Эстер, они стоят гораздо дороже.
– В данном случае нас должно интересовать, сколько они стоят для тебя.
Аманда задохнулась от ярости.
– Никогда не верила этим твоим великосветским штучкам-дрючкам, – прошипела она. – Ты могла обмануть остальных старых пердунов в семье, но я-то знала тебе цену с самого начала!
Эстер усмехнулась.
– Дорогая моя Аманда, назови-ка мне мужчину, который не знает твоей цены?
Аманда сжала зубы. «Настоящая холодная стерва, – подумала она. – Вся в броне, а вместо сердца – будильник».
– Для любой передачи акций требуется одобрение правления, – попыталась вывернуться она.
Еще одна усмешка.
– Правление – это я.
– К чему ты всегда и стремилась, не так ли? Власть для тебя, что секс для меня, ты не можешь без нее обойтись.
– У меня есть… планы, – заявила Эстер и прибавила с безразличной жестокостью: – Война нам обеим послана с неба. Тебе в своем углу, или, лучше сказать, постели, и мне – в моем. Я хочу, чтобы хорошие времена продолжались, а для этого мне надо развязать себе руки. Так или иначе, я этого добьюсь.
– Что я буду иметь за свои десять процентов?
– Наличные или другие акции.
– Ты не собираешься этого афишировать? – поразилась Аманда.
– Не будь дурой. Зачем мне нужно, чтобы пайщики путались под ногами? Тот вопрос, который я собираюсь поднять, касается только семьи и голосованию не подлежит, только приносит дивиденды, и весьма ощутимые.
В этом Аманда не сомневалась. Она уже достаточно знала свою кузину, Комбинация из Адольфа Гитлера, Иосифа Сталина и королевы Виктории.
– Ладно. Они твои. Но я хочу, чтобы мой адвокат просмотрел все бумаги. – Один из ее теперешних любовников как раз был адвокатом.
– Как хочешь.
Вот так и случилось, что, когда оставшиеся в живых четыре члена правления уселись в комнате для заседаний, а трех оставшихся пайщиков просто не пригласили, у Эстер на руках был контрольный пакет из шестидесяти пяти процентов акций. Когда заседание закончилось, у нее уже было семьдесят пять процентов. Молодой Кэбот Брэдфорд, повидавший другую жизнь, пока был в армии и далеко от Бостона, не пожелал возвращаться к старой. Он предпочел продать свои акции тете Эстер, построить яхту, которую сам же и сконструировал, и уйти в кругосветное путешествие.
– Создается впечатление, тетя Эстер, – холодно заметил молодой, тридцатидвухлетний Тимоти, – что наша фирма тоже потерпела поражение в последней войне.
«Он говорит точно так же, как и его отец, большой поклонник Генри Джеймса», – с отвращением подумала про себя Эстер.
– Вряд ли это можно назвать поражением, – заметила она вслух. – Представленные мною цифры показывают, что это не так. Наш капитал никогда не был столь большим, а наша книга заказов столь полной.
– Совокупный эффект четырех военных лет со временем сойдет на нет.
– Именно поэтому я и хочу разнообразить наше дело. Поверьте мне, война дала мощный толчок техническому прогрессу. Наша фирма должна воспользоваться этим. Доверься мне, Тимоти, и мы будем впереди всех.
– Я и не думаю, что вы уступите это место кому-либо, – ответил он.
Но, как и у остальных, у него не было другого выбора, кроме как держаться покрепче за шляпу, чтобы
