— Господа, наше расследование обязательно выявит связь между убийствами, если она существует. Но сейчас мы полагаем, что это всего лишь досадное совпадение.
Это вызвало новый поток вопросов. Даже не выслушав их, Скэнлон ответил:
— Дорогие друзья, я был бы очень рад помочь вам, но должен сказать, что делом Циммерманов занимается Девятнадцатый участок. Возможно, они будут вам более полезны.
Раздался голос какого-то репортера:
— Но послушайте, Фейбл из Девятнадцатого отправил нас к вам.
Приятный женский голос спросил:
— Вы полагаете, что лейтенант Галлахер погиб, задерживая грабителя?
— Определенно! — ответил Скэнлон, посмотрев на женщину в черных очках.
— Но, может быть, вы не совсем правы, считая, будто между этими убийствами нет никакой связи?
— Не могли бы вы повторить ваш вопрос?
Она повторила.
— Нет, я не вижу никакой связи, — уверенно ответил Скэнлон.
Посыпались другие вопросы. Скэнлон повысил голос.
— Дамы и господа, я правда ничем не могу вам помочь. Я думаю, что вам следует обратиться к капитану Сакиласки из бюро информации. Он координирует расследование и все вам скажет.
— Вы не подскажете, где можно найти этого капитана Сакиласки? — спросил кто-то из толпы.
— Я думаю, что он, как всегда, в своем кабинете в Первом полицейском участке. Номер его кабинета 1010.
Репортеры резво повернулись к выходу и гурьбой высыпали на улицу. В дежурке остался только Бакмэн, репортер из отдела уголовной хроники «Таймс». Он самодовольно ухмылялся. Скэнлон подошел к нему.
— Сакиласки звучит очень оригинально. У большинства полицейских фантазии хватает только на Маккана или Смита. Но Сакиласки мне нравится. — Он хитро прищурил глаза. — И, если мне не изменяет память, комната 1010 — это пенсионное бюро.
Скэнлон удивленно вскинул брови.
— Я что-то не совсем вас понимаю.
Репортер оглянулся и шепотом предложил отойти в сторонку.
— Мне кажется, вы что-то скрываете в деле Галлахера. Я не очень уверен, но связь между этими двумя убийствами должна существовать.
— Это только ваши фантазии, или вы так не думаете?
— Как раз наоборот. Вы прекрасно знаете, что в наших профессиях есть нечто общее. Мне, так же как и вам, приходится опрашивать огромное количество людей, выяснять факты, которые интересуют не только меня. Кроме того, я привык сдерживать свои обещания, и если я говорю вам, что никому не скажу о нашем разговоре, то будьте уверены, что это именно так. Скэнлон, скажите мне правду.
— Вы напрасно теряете время, — ответил Скэнлон и собрался уходить.
— Подождите!
Скэнлон остановился.
— Общество имеет право знать правду,
— Общество имеет право знать, что люди, которые стоят на страже закона, всегда будут делать все возможное, чтобы расследование успешно завершилось. И именно так все и будет, мистер Бакмэн. Заканчивая наш разговор, я хочу напомнить, что мы имеем право не разглашать важную информацию до окончания расследования. Так что налицо противоречие в правах.
— Я всегда восхищался вами, Скэнлон! Потеряв ногу, остаться полицейским — не каждый на это способен. Думается, иногда вам приходится туго.
Скэнлон ухмыльнулся и поставил искусственную ногу на ступеньку лестницы.
— Минуточку, Скэнлон, постойте.
Скэнлон обернулся.
— Ну что еще?
— Я уже ухожу и даже постараюсь убедить своих коллег, что связи нет и что вы ведете честную игру с нашим братом журналистом. Но обещайте, что, когда ваше расследование завершится, мы встретимся и вы мне первому расскажете о результатах.
— А вы проститутка, вам это известно?
— Даже проститутке приходится заботиться о хлебе насущном.
Воротник белой сорочки Макаду Маккензи потемнел от пота. Вышагивая по кабинету Скэнлона, помощник комиссара рычал:
— Я только что от комиссара, он в бешенстве. Эти сволочи газетчики его достали. Они вцепились в него из-за дела Циммерманов, он сыт всем этим по горло.
— Шеф, ведь это обыкновенное убийство. В чем дело?
— К черту! Ты все прекрасно понимаешь. Если убивают какого-нибудь богача или знаменитость, вонючие писаки трезвонят об этом на всех углах. Нам только не хватает, чтобы они пронюхали о любовных выкрутасах Галлахера. — Он вытер ладони платком. — Что там у вас с Эдди Хэмилом?
— Он-то уж точно ни при чем, — ответил Скэнлон. — Сегодня на похоронах я разговаривал с Уолтером Тикорнелли, и он заверил меня, что история о мести — вздор.
Маккензи воздел руки горе.
— И ты поверил ему?
— Представьте себе, поверил.
— Не лучше ли выслушать самого Хэмила?
— Может быть, и лучше, но сейчас я слишком занят. Как только освобожусь, пойду и поболтаю с нашим дорогим Хэмилом.
В кабинет заглянула Хиггинс, она кивнула, приветствуя начальство, и обратилась к Скэнлону:
— Звонила Сигрид Торссен, вы помните, это та самая свидетельница, которая была с ребенком в парке. Она согласна на гипноз. Я назначила ей на среду. Гипнотизером будет наша сотрудница.
— Это все? — поинтересовался Скэнлон.
— Из лаборатории пришли данные спектрофотометрического анализа скорлупок от орешков. На них обнаружены следы минерального масла, воды, пропиленгликоля, ланолинового масла, глицерина и разные добавки.
— Я не понял, к чему ты клонишь? Какой они сделали вывод?
— Это крем для рук или увлажняющий гель, — объяснила Хиггинс.
— Ты хочешь сказать, что это была женщина?
— Слишком много свидетелей утверждали, что видели мужчину. Кроме того, некоторые мужчины тоже пользуются кремом для рук. Особенно старики, у которых дряблая и сухая кожа.
— Надо думать, это так.
Когда спустя полчаса Маккензи убрался. Скэнлон позвонил Джеку Фейблу в 19-й участок и рассказал о своем разговоре с Бакмэном. Фейбл в ответ поведал, что его детективы раздобыли еще одного свидетеля, который развлекался со своей любовницей в ту самую ночь. Они живут через два дома от особняка Циммерманов. В то время, когда произошло убийство, этот человек видел, как какой-то мужчина зашел в «Кингсли-Армс» и вскоре вышел. В руке он нес небольшой чемоданчик. Свидетель показал, что на вид мужчине было лет тридцать с небольшим. В заключение Фейбл сообщил, что пришлет Скэнлону копию протокола допроса.
Дневная почта запоздала. Скэнлон вскрыл один из конвертов, в нем было письмо от благотворительной ассоциации лейтенантов полиции с предложением прислать взнос в фонд памяти Джозефа Галлахера. Такие же письма пришли из ассоциации патрульной службы, ассоциации сержантов полиции и ассоциации детективов. Все они были подписаны: «Искренне Ваши». Скэнлон отнес письма в дежурную комнату и убрал в ящик стола. Увидев Колона, он спросил:
— Ты договорился насчет травли тараканов?
