от имени Бога, то глубоко заблуждаешься.
— Да ты протестант, я смотрю, — усмехнувшись кривой улыбкой, сказал священник. — Худший из них.
— Можешь назвать меня кем угодно, ничего от этого не изменится. Я — сам в себе церковь и надо мной только Бог. Он владеет моей душой и распоряжается моей жизнью. Он, а не люди, и не выдуманные ими учения владеет моей волей.
— Я знаю, с такими, как ты, бесполезно разговаривать. Ничто для вас не свято. Вы горите в пламени собственной гордости, будьте вы прокляты. — Священник понизил голос почти до шепота и прикрыл глаза, стараясь сдержать свой гнев. — Я прошу тебя, покинь церковь. Ведь ты и не христианин вовсе. Уйди из этого святого места, не оскверняй его своим присутствием. Прошу тебя.
— Христианин? — спросил у себя Иван. — Нет, я не христианин. А кто христианин, не ты ли?
— Тот, кто признает Иисуса Христа своим Господом и Спасителем, чудовище. И этот храм построен христианами для христиан.
— Для христиан? Вот как… Так вот, знай, священник, хотя бы ненадолго. Человек, воскресение которого мы видели, не был Богом. Он был сыном Бога, о чем и говорил всегда, так должен говорить всякий призванный Богом, но Богом он не был. Богом он не был…
Священник три раза осенил себя крестным знамением и сказал:
— Изыди, сатана.
Иван быстро повернулся и вышел. У входа в церковь он столкнулся с другим старым знакомым, видевшим воскресение Иисуса, он был одет в рясу дьякона. Глаза парня расширились, он хватанул воздух ртом и выдавил из себя:
— Здравствуйте.
— Здорово, — сказал Иван и протянул ему руку. — Как жизнь?
— Служим помаленьку, — ответил дьякон, растерянно улыбнулся и пожал протянутую руку.
— Молодец, — сказал Иван и тоже улыбнулся. — Ну что ж — служи. Хорошее это слово — служить, емкое. Ладно, бывай здоров. Мне пора.
Иван быстро пошел к машине.
— Теперь в город, — сказал Иван водителю. — Умер, значит, отец Петр. Счет открыт…
3
Наташа была сильно взволнована. С тех пор, как Иван ушел, она просто не находила себе места. Только сейчас она стала смутно осознавать, что же произошло за прошедшие сутки. Взявшись руками за голову, Наташа сказала вслух:
— Что же я наделала? Зачем отпустила его? Я должна быть рядом с ним. Обязательно должна. Должна, во что бы то ни стало.
Это желание стало настолько сильным и определенным, что исполнение его Наташа не могла откладывать ни на минуту. Она быстро собрала вещи и вышла из квартиры.
Выяснилось, что ближайший самолет будет через несколько часов. Билетов не было, но буквально в тот момент, когда Наташа стала умолять кассира выручить как-то ее, кто-то сдал билет. Наташа купила этот билет и, чтобы скоротать время, решила поехать в центр города, погулять по улицам. Наташа очень любила шум толпы и суету московских улиц.
Побродив по улицам, Наташа вышла на бульвар и, выбрав скамейку, с которой открывался наилучший вид, села передохнуть и почитать журнал. Журнал не читался, взгляд скользил по иллюстрированным страницам, ни на чем не останавливаясь. Наташа смотрела по сторонам и вдруг поймала себя на мысли, что прощается с городом, который уже стал ей родным. Она достала из сумочки билет и стала зачем-то его внимательно рассматривать. «Куда, в самом деле, приведет меня этот билет? А ведь обратного билета оттуда, куда я сейчас еду, не будет», — подумала она. Наташа аккуратно разгладила билет пальцами и положила его на место. Тот самый внутренний голос, который она всегда слушала, как голос истины, говорил ей сейчас об этом. Эту мысль Наташа восприняла без сожаления и страха. «Значит, так надо, — только и подумала она. — Я ведь не хотела ехать с Иваном, и вот — еду. В кассе не было билетов, но для меня нашелся». — Наташа достала из сумочки деньги и документы и повесила ее на спинку скамейки рядом с собой. Она посидела еще минут десять, потом встала и пошла, оставив сумочку висеть на месте. Наташа загадала для себя: «Если сумочка пропадет, значит, я останусь в Москве». В этом ее эксперименте было что-то отчаянное и, как чувствовала Наташа, злое, что-то такое, чего нельзя было делать, и все же она, сама не зная зачем, оставила сумочку на скамейке и решительно направилась к станции метро.
Она шла не оглядываясь, сердце учащенно билось. Наташа удалялась от скамейки, и с каждым шагом в ней возрастало желание броситься назад, чтобы взять билет. Это желание стало непреодолимым. Наташа остановилась, постояла несколько секунд, обернулась назад, и увидела, что к ней на роликовых коньках бежит мальчишка лет двенадцати и в руках у него ее сумка. Мальчик взмахнул сумкой и, сделав лихой разворот, остановился со словами:
— Вы забыли сумку. Возьмите.
Наташа как-то виновато улыбнулась и сказала:
— Спасибо большое.
Мальчик кивнул головой и тут же умчался в соседний переулок.
«Нет, от этого билета так просто не отделаться, да и нельзя от него отделываться. Надо лететь. Конечно же, надо. Тут и размышлять не о чем», — подумала Наташа и пошла к станции метро.
Наташа приехала в аэропорт рано. Чтобы скоротать время, она стала рассматривать витрины киосков, в которых торговали всем, чем угодно: от видеотехники до белья. Когда ей это надоело, она вышла из здания аэропорта и стала прогуливаться по площади, привлекая внимание продавщиц цветов и таксистов. Некоторые из них подходили к ней и спрашивали, не надо ли ей куда.
До начала регистрации оставалось минут пятнадцать, когда Наташа подошла к киоску, чтобы купить баночку воды. Она открыла сумку и увидела, что дно ее разрезано и сумка пуста, не было ни денег, ни документов, ни билета. Посмотрев немного на пыльный асфальт через этот разрез, Наташа рассмеялась:
— Ну уж нет, — сказала она вслух, — ничего у вас не выйдет. Вернете, кто бы вы ни были.
Наташа постояла немного у киоска, осматривая толпящихся вокруг людей, и пошла к зданию аэровокзала. Когда она уже хотела повернуть к входу в аэровокзал, то обратила внимание, что к зданию подъехал черный представительский автомобиль с затемненными стеклами. Все толпящиеся вокруг таксисты и милиционеры с уважением уставились на лимузин. Охранник открыл дверь, и Наташа увидела, что из автомобиля выходит Ясницкий, а следом Сергей Малышев. Первым побуждением Наташи было подойти к Сергею, но она почему-то сделала все наоборот тому, что хотела было сделать, — спряталась за газетным киоском. «Зачем они здесь вместе?» — подумала Наташа. Она, осторожно оглядываясь, прошла в здание аэровокзала, чтобы посмотреть, куда направились ее знакомые. Как и ожидала Наташа, они подошли к очереди регистрации на самолет, на котором должна была лететь она. «Ну вот, все заинтересованные лица вновь собираются вместе. Теперь осталось только заполучить украденный билет и присоединиться к старым знакомым».
Наташа дождалась, когда Ясницкий и Малышев ушли, подошла поближе к секции, где проходила регистрация, и встала к стене напротив. Она стояла и наблюдала, как идет регистрация. Очередь, сначала такая большая, становилась все меньше, и вот у секции осталось только три человека, а до конца регистрации семь минут. А Наташа все так же неподвижно стояла и ждала. Она ждала, что кто-то должен принести ей ее билет. Твердая уверенность, что так и должно произойти, не оставляла ее ни на мгновение. Даже когда последний пассажир поставил свои вещи на весы, Наташа не сомневалась, что вот-вот кто-то принесет ей билет. И действительно, вдруг из толпы пассажиров вышел какой-то невзрачный парень и быстро и неслышно, как бегают крысы, подкатился к Наташе и сказал:
— Вот ваши документы и билет. Я нашел их у входа в вокзал.
Наташа даже не посмотрела на лицо этого человека. Она взяла протянутый ей паспорт и быстро
