Аллеин парил в эфире надмирового пространства среди миллиардов звучащих в нем бесконечно разнообразных звуков и нематериализованных образов, рожденных человеческими мыслями и чувствами. Звуки сливались в шум, похожий на шум океана, и найти и выбрать нужные было очень трудно, но Аллеин умел это делать. Он старался услышать мысли Ивана о Наташе, чтобы тут же передать их ей и тем успокоить ее, но Иван совсем о ней не думал. Наступил вечер. Иван к этому времени дошел до места, где они с Аллейном договорились встретиться. Здесь дорога кончалась, дальше была горная тайга. На берегу таежной речки стояло несколько заброшенных домов, между покосившимися плетнями и развалившимися постройками ходили коровы. Видимо, сюда пригнали пастись стадо. Иван, дойдя до крайнего дома, остановился и стал смотреть по сторонам.
Наташа все так же — лицом в подушку — лежала на диване. Кот, стараясь хоть как-нибудь успокоить любимую хозяйку, свернулся в клубок у нее на спине и тихо мурлыкал, как бы говоря: «Не горюй, хозяйка, я-то ведь с тобой». «Нет, не любит он меня. Так нельзя поступать с людьми, когда их любишь, — думала Наташа. — Вот Сергей, на что уж тоже человек, для которого его дело — превыше всего, но он бы так не поступил». Буквально через полминуты зазвонил телефон. Наташа встала и взяла трубку. Это звонил Сергей.
— Добрый вечер. Ну что, объявился?
— Нет, — ответила Наташа и вдруг опять расплакалась, — не объявился.
— Не плачь, Наташа, абсолютно уверен, что он жив и здоров. Мы его найдем, — успокаивал ее Сергей.
— Вспомни-ка, что он тебе говорил о своих ближайших планах?
— Говорил, что для решения своих каких-то проблем ему нужно исчезнуть дней на тридцать. Вот и исчез, и не сказал, куда и на сколько, будто мне это все равно.
— Значит, его заставили это сделать какие-то обстоятельства.
— Какие обстоятельства? Вечером не было никаких обстоятельств, а рано утром они появились.
— Ты плохо знаешь Ивана, Наташа.
— Да уж — наверное.
— Для него обстоятельством, побуждающим к действию, является то, что он сам решит, основываясь на своих внутренних мотивах, а не то, к чему его вынуждают люди или события. И тогда уж он действует быстро. Значит, утром он что-то решил. То, над чем давно думал. Понимаешь?
— Понимаю.
— Возможно, таким обстоятельством явилась ты. Понимаешь?
— Понимаю, кажется, но ведь нельзя же так.
— Но он ведь оставил тебе записку.
— Да, но уже вечер, а вестей нет и его нет.
— Еще не поздно. Ты не переживай. Найдем мы его в любом случае. Он стоит того, чтобы его искать столько, сколько будет сил. Не плачь. Договорились?
— Договорились. Ты звони мне, ладно?
— Хорошо, я буду тебе звонить. А если узнаешь что — сразу звони мне. Я буду все время дома.
Но Наташа не успокоилась, и ей не стало легче, все волнения и тревоги последнего месяца теперь разом навалились на нее, и каждая в полную силу: смерть отца, Ясницкий, Иван, новая работа.
Стемнело. Часы пробили десять вечера. Именно до этого времени Наташа думала спокойно ждать, не решив, правда, что будет делать дальше. «Все, его больше не будет. Все кончено». Наташа взялась за голову и подошла к зеркалу. «Ой, что же это? Что это со мной?» — думала она, глядя на себя в зеркало. Ей показалось, что в комнате у нее за спиной кто-то есть. Наташа понимала, что с ней происходит что-то неладное. Такого никогда не было. Она собрала все силы и обернулась.
В это время Иван сидел на бревне около реки и смотрел на черную воду. Он нашел в заброшенном доме рваную, засаленную фуфайку и теперь сидел в ней, подпоясавшись куском проволоки. Он думал: «Далеко же я зашел, а сколько еще придется идти. Бог сказал, что я свободный человек и моими поступками никто не может руководить. Значит, я могу просто погибнуть в тайге, погибнуть по собственной глупости. Или после встречи с Сатаной, или до нее, от голода, например. Это страшно, умирать там… Отказаться? Нет, нельзя этого делать, я не могу свернуть со своего пути. Я это чувствую всем, что во мне есть. Пусть моя жизнь не предопределена Богом, пусть я смертен. Но я должен узнать, что же мне действительно надо. Мне, а не Богу и не Сатане. Первый испытывает меня, это Его право, второй искушает — это его роль. Там Сергей со своими заботами, Наташа с ее любовью, толпы народа. Разве там можно спокойно подумать о том, что меня действительно волнует, за все это время у меня не было для этого ни минуты. С Богом я говорил, должен поговорить и с Сатаной и тогда уже принять свое решение. Я не могу умереть просто так, не будет этого… Сатана знает, если я не пойду, значит, страх смерти сильнее меня, и он меня будет таскать за этот страх, как хозяин таскает собаку за поводок. Надо идти».
Аллеин предстал перед Иваном. Он не стал воплощаться, на это уходило много сил, да теперь уже было и ни к чему, а явился в виде прозрачного, голубоватого силуэта, парящего над землей, хорошо видимого на фоне темного леса. Иван даже мог различить черты его лица. Подняв руку, Аллеин поприветствовал Ивана и сказал:
— Завтра утром я поведу тебя к месту встречи с Сатаной. Готов ли ты следовать за мной?
Иван встал и, тоже подняв руку в знак приветствия, сказал:
— Да, я готов следовать за тобой, — и, помолчав, добавил: — Назад мне дороги нет.
— Приходи завтра на это же место. Отсюда мы двинемся в дальний путь.
— Ангел, не можешь ли ты передать Наташе, что я жив, здоров и помню о ней?
— Я выполню твою просьбу. Не беспокойся.
Сказав это, Аллеин исчез.
Иван пошел в деревню искать место, где можно было бы поспать. Побродив по заросшей бурьяном и лопухами улице, он подошел к наиболее, как ему показалось, сохранившемуся дому и, оторвав доски, которыми было заколочено окно, забрался в него. В доме была пружинная кровать, на которой лежал старый, пахнущий сыростью матрас. Иван лег прямо на металлическую сетку, укрылся матрасом и сразу же уснул мертвым сном.
…Наташа увидела стоящего у окна ангела. То, что это был ангел, не было никакого сомнения. Он сказал:
— Не бойся меня, Наташа. Я не призрак, я есть здесь и говорю с тобой. Прикоснись ко мне. — Наташа подошла к ангелу и дотронулась до его лица. Она вся трепетала, ей казалось, что она вот-вот упадет и потеряет сознание. — Мы крайне редко предстаем перед людьми и не можем говорить вам всего. Я пришел к тебе по своей воле и скажу лишь следующее: Иван жив, он помнит о тебе и любит. У него трудная задача, не знаю, сколько времени уйдет на ее решение, но он к тебе вернется обязательно. Жди его. Прощай. — Ангел прикоснулся рукой к ее глазам и исчез.
Все, что сказал ангел, Наташа тут же забыла, забыла она и то, что видела его. Она почувствовала только, что страх, который охватил ее, прошел. Она глубоко вздохнула и подумала: «Все будет хорошо. Обязательно все будет хорошо», — и улыбнулась.
Наташа подошла к окну и стала смотреть на небо. Уже стемнело, и только над лесом, чернеющим на другой стороне реки, была видна светло-синяя полоса догоревшего заката. «Помоги, Господи, странствующим и сражающимся, — почему-то подумала Наташа. — Он любит меня, я буду ждать его — это все, чем я могу ему помочь. Любить и ждать. Что я еще могу? Все остальное — это не главное».
Сергей читал в своем кабинете. Он уже очень давно ничего не читал, а тут, перебрав книги, достал биографию Рембрандта с иллюстрациями его картин и, раскрыв ее в середине, начал читать. «Он был мастер, — подумал Сергей, — и поэтому всегда знал, что ему положено делать, — писать картины. Я тоже мастер в своем деле, а что я делаю? Я делаю деньги. Но этого, похоже, маловато, надо еще что-то делать, потому что жизнь однобокая какая-то. Рембрандт писал свои картины с целью продать их людям, но не только пожалуй, а потому еще, что этим он выражал себя. А я себя чем и как выражаю? Вот сделать бы такую фирму, которой не было бы равных, — это было бы дело. И еще чего-нибудь, лично для себя и от себя. Что-нибудь такое, чтобы люди говорили: это сделал Малышев — был такой добрый и богатый человек. Надо пойти в отпуск, полежать кверху пузом, чтобы в голове ничего не осталось, кроме шума волн, и после
