и поехала домой.
Выпив чаю с малиновым вареньем и согревшись, Наташа позвонила Сергею:
— Сережа, здравствуй.
— Здравствуй, Наташа. Ну как?
— Иван, как я и чувствовала, не объявился. Но ты знаешь, я почему-то думаю, что с ним все должно быть в порядке.
— Я тоже так думаю.
— Я тебе вот что звоню. Если я финансовый директор или, во всяком случае, послезавтра мне предстоит сыграть такую роль, то я должна иметь более-менее полное: представление о планах фирмы и ее положении. Так ведь?
— Да, конечно. Ты хочешь, чтобы я тебе об этом рассказал?
— Я тебя прошу об этом, если ты хочешь, чтобы я держала себя подобающим образом.
— Ты сейчас свободна?
— Да.
— Я приеду, все, что могу, тебе расскажу и покажу документы.
— Договорились, — закончила Наташа разговор.
Вскоре Сергей приехал. Он думал, что Наташа просто не хочет оставаться одна и будет разговаривать с ним о чем угодно, только не о деле, но ошибся. Наташа устроила ему настоящий допрос, как совет директоров в одном лице. Сергей даже вспотел, отвечая на ее вопросы. «Ничего себе финансовый директор! Никак не представлю, что такое возможно. Закрою глаза — вроде ничего, может быть такое. Открою, посмотрю на нее, глазам своим не верю: Наташа, да — это она. Такая женщина и такие вопросы…» — думал Сергей, пока Наташа готовила на кухне кофе.
— Наташа, я сейчас задам тебе вопрос, на который ты можешь не отвечать. Вот мой вопрос: зачем тебе это надо? Поясняю: ты можешь и так все иметь. Неужели ты не хочешь найти занятие для души, так сказать, и тебе действительно хочется заниматься всей этой работой и тратить на нее время? Какая это работа, как я понял, ты неплохо себе представляешь.
Наташа была серьезной и ответила сразу.
— Я хочу быть зависимой только от того, кого люблю, и все. Ты понял?
— Ты хочешь сказать, что работа дает тебе независимость?
— Именно это я и хочу сказать.
— М-да. Вот, оказывается, чем отличается королева красоты от королевы бензоколонки. А я всегда считал, что независимость дает не работа, а деньги. Я что, ошибался?
— А мне не надо много денег. И скажу я тебе, Сереженька, уж если я возьмусь за дело, то обязательно заработаю на нем достаточно.
— Наташа, мы же договорились, что ты не будешь обижаться, — примирительным тоном сказал Сергей. — Просто я совсем не знал тебя с этой стороны, и ты меня очень удивила.
— Нет, я не обижаюсь, что ты. Все это мне, действительно, не очень надо. Но надо же чем-нибудь заниматься, когда можешь и есть время.
Сергей засмеялся.
— Конечно, конечно! Когда есть время и можешь — надо. Ну ладно, Наташа, ты меня отпускаешь?
— Отпускаю.
— Тогда я пойду проверю, как идет подготовка. Завтра созвонимся.
Наташа проводила Сергея и пошла гулять. Она долго ходила по пустынным из-за непогоды улицам города, думая об Иване, об отце, о себе, о том, что жить в одиночестве — это даже неплохо, надо только привыкнуть к одиночеству и смириться с ним. Ветер развевал ее волосы, заставляя то и дело прятать их под воротник. «И все-таки — плохо быть совсем одной. Очень плохо. Жить одному человеку нельзя, — в конце концов заключила Наташа, когда заходила в подъезд, — холодно, скучно и опасно».
3
Сергей укладывал в папку документы, завершая подготовку к сдаче работы, когда зазвонил телефон. Это был программист, занимавшийся подготовкой демонстрации, он звонил из краевого центра:
— Сергей, тут что-то непонятное творится. Сейчас только позвонили от заказчика и сказали, что в связи с тем, что на нас подали в суд, завтра никакой демонстрации не будет.
Сердце у Сергея упало.
— И все, больше ничего не сказали?
— Все, больше ничего. Сворачивайтесь, мол, ребята, потом с вами разберемся.
Сергей посмотрел на часы. До конца рабочего дня оставалось два с половиной часа. «Сволочи. Как же так?!» Сергей набрал номер заместителя главы администрации, с которым вел дела. Тот был на месте.
— Петр Васильевич, в чем дело? Почему отменяется демонстрация и прием нашей работы? Все ведь готово. Мы выполнили все обязательства.
— А, это ты, Сергей. Короче говоря, так: сегодня против твоей фирмы Ясницкий выдвинул судебный иск. Вы обвиняетесь в том, что хотите продать нам его разработку. Вот бумага за подписью заместителя прокурора края Сидоренко.
— Какую еще его разработку мы хотим продать?!
— Ему американской фирмой, как ее — забыл, переданы права на использование программного обеспечения. Вы же каким-то образом выкрали эти программы и теперь хотите продать нам краденое.
— Но это же чушь! И как он может выдвигать иск, если работа вами еще не принята и не оплачена? Против чего иск и на основании чего — его домыслов?
— Прилетели два представителя этой фирмы. Он их подключил, главного прокурора. Нагнетает обстановку. Я сказал то же самое: пока работа официально не опубликована, и речи о суде быть не может. Но ты же понимаешь, что для меня дело не в этом даже. Мы хотели сделать хорошее дело, а видишь теперь, что получается: суд, прокуратура, разбирательство. Сергей, демонстрацию отменил я и своего решения не изменю. Разбирайтесь с Ясницким, с этими американцами и давайте документ, подтверждающий, что с их стороны претензий нет, тогда мы продолжим наши отношения.
— Петр Васильевич, что было бы достаточно, чтобы состоялось завтрашнее мероприятие?
— Иск должен быть отозван прокуратурой.
— Причем здесь прокуратура? А… я все понял, — махнул рукой Сергей. — До свидания.
Сергей сразу же позвонил Наташе:
— Наташа, завтрашняя поездка отменяется.
— Что случилось?
— На нас подали в суд, и заказчик все отменил, пока не разберемся.
— Подожди, как в суд? На основании чего?
— Наташа, это работа Ясницкого. Короче говоря — беда. Мы будем судиться три года, а тем временем он продаст заказчику свою систему. Теперь он думает уже не о прибыли, ее не будет, а о том, чтобы только не мы это сделали. И времени нет, Наташа, — все поздно.
— Эй, Сергей, подожди. Где сейчас иск?
— Там не поймешь: то ли он уже официально против нас подан, то ли только собираются — для Федорова это неважно. Ему главное — не испачкаться. Занимается этим заместитель главного прокурора края.
— А почему он?
— Ты у меня это спрашиваешь?
— Как его фамилия?
— Сидоренко.
— Я поехала.
