порядки, когда ждут смерти близкого человека, чтобы получить наследство.
— Почему он так разгневался?
— По-моему, все очень просто. Борис Сергеевич незаконный муж Таисии, и пригласить его вместе с ней в Англию я не смогла бы, даже если бы и хотела. А сестра, получи она деньги, наверное, сразу бы рассталась с ним, потому что деньги открыли бы ей дорогу на сцену…
Коваль иначе понял слова Бориса Сергеевича, и его чувство симпатии к погибшему еще больше возросло.
— Вы совсем забыли нашу жизнь, — вздохнул подполковник. — Не деньги дают человеку путевку в искусство…
— Вы меня неправильно поняли, — начала оправдываться миссис Томсон. — Я имела в виду, что Таисия стала бы лучше питаться, хорошо одеваться, вид другой был бы… Она еще не старая… Если не широкий путь, то хотя бы тропиночка ей открылась…
— Впрочем, вернемся к нашим баранам, — не удержался от своей любимой присказки Коваль. — О чем еще беседовали в тот вечер на даче?
— Кажется, больше ни о чем.
— Залищук принес бутылку вина…
— Ее тоже распили. Правда, я лишь пригубила. После нескольких капель меня стала мучить изжога, бог знает, сколько воды выпила, пока избавилась от нее. Джейн и Андрей Гаврилович тоже только пригубили. Остальное выпил Борис Сергеевич, и Таисия немного…
— Бутылка была запечатана? Не помните?
— Я еще удивилась, как ловко он вытащил пластмассовую пробку.
— А что было на столе, какие продукты?
— Только конфеты и шоколад…
«Это верно, — мысленно согласился Коваль. — В желудке Залищука эксперты обнаружили только остатки шоколада…»
— Значит, никто ничего не ел… — подытожил он. — А что было потом?
— Потом Джейн захотелось пойти снова к реке. Знаете, Таисия ловит рыбу лучше любого мужика. Часами может сидеть с удочкой. Она и Джейн мою научила… Я устала от поездки в застолья, вышла со всеми на улицу и попросила Андрея Гавриловича отвезти меня в город. Вскоре он поймал такси, и мы уехали.
— А Борис Сергеевич?
— Остался на даче… Больше я его в живых не видела. — Миссис Томсон подняла вверх глаза, словно собиралась кого-то увидеть на потолке.
— Посторонних людей в этот вечер у Залищуков не было?
— Если не считать посторонним нашего земляка-доктора… то никого.
— Даже на минутку никто не заглядывал?
— Нет.
— Когда Джейн вернулась в гостиницу?
— Не помню, но поздновато.
— А как она отнеслась к вашему плану пригласить Таисию Григорьевну в гости?
— Никак… Джейн всегда говорит, что у меня от слов к делу — большое расстояние.
— Хорошо, — Коваль закончил писать. — Если что вспомните — позвоните, пожалуйста, мне. — Он положил перед миссис Томсон небольшой бумажный квадратик с номером своего служебного телефона.
— Ах, — махнула она рукой и поднялась, давая понять, что все рассказала. — Я уже устала от этой истории. И надо же было приехать в такое время! Тридцать лет собиралась и вот выбралась… Слава богу, скоро все кончится.
Коваль тоже поднялся и стоя пододвинул листы протокола:
— Подпишите.
Подождав, пока миссис Томсон подпишет, он спросил:
— Значит, вы собираетесь домой?
— Да, пора.
— К сожалению, должен огорчить вас. Я бы очень просил вас на некоторое время задержаться.
— Почему? — глаза миссис Томсон округлились так же, как при неожиданном появлении в ее номере подполковника, и так же остекленели. — Почему? — повторила она упавшим голосом.
— Потому, Катерина Григорьевна, — Коваль старался придать своему голосу самые доброжелательные оттенки, — что вы — свидетель и, пока не закончится расследование, должны быть здесь.
— Но я ведь больше ничего не знаю! Я все сказала! — возмущенно вскрикнула она. — Я буду жаловаться… У меня дома дела, мастерская, у Джейн — помолвка!.. И сколько этот произвол может продолжаться? — уже тише спросила миссис Томсон.
— Это не произвол, Катерина Григорьевна. Сейчас я не могу сказать, когда окончится расследование. Тем более что до вашего предполагаемого отъезда еще есть время. Наберитесь терпения. В определенной степени сроки расследования зависят и от вас… От вашего стремления помочь нам… Постарайтесь припомнить все, даже самые незначительные детали вашего посещения дачи в тот вечер… Мы со своей стороны тоже будем стараться выяснить все как можно быстрее.
Миссис Томсон прижала ладони ко лбу, словно у нее вдруг появилась мигрень.
— Я должен поговорить еще с вашей дочерью, — добавил Коваль. — Жаль, что ее сейчас нет.
— Хотя бы ребенка пожалели! Зачем ее допрашивать?! Что она знает? Допрос будет травмировать ее.
— Это необходимо для установления истины, — подчеркнуто сказал Коваль. — Нам не обойтись без беседы с вашей дочерью.
— Что устанавливать? Таисия сказала, что все известно: Бориса Сергеевича отравил их сосед, из мести.
— Возможно, ваша сестра и знает, кто преступник, но мы этого не знаем, — иронически заметил Коваль. — Кстати, вы познакомились с этим соседом, с Крапивцевым?
— Близко — нет. Видела его на похоронах и даже поговорила. Подошел ко мне, представился. Такой плотный, коренастый дядька, мечет взглядом исподлобья. Все суетился, командовал на похоронах на правах друга семьи… Таисия была не в себе… А я… что могла я тут сделать… Я ведь ничего не знаю… ни порядков, ни людей… Крапивцев не понравился мне: слишком вкрадчивый и назойливый… Извините! — вдруг оборвала она себя на полуслове. — Мне что-то нехорошо. Я пойду лягу.
Коваль сложил бумаги в папку и уже направился к двери, как в комнату вдруг быстро вошла Джейн, держа в вытянутой руке конверт.
Увидев незнакомого человека, она сдержала восклицание, которое, казалось, уже было у нее на устах, и медленно опустила письмо в полотняную, размалеванную какими-то химерами торбочку.
— Это моя Джейн, — поспешно сказала миссис Томсон. — А наш гость, — она повернулась к дочери, которая подошла к окну, — Коваль Дмитрий Иванович, инспектор из милиции… Он хочет с тобой поговорить.
— О! Оригинально! Гости из полиции! — воскликнула Джейн, удивленно взглянув на Коваля, на его старый коричневый костюм в полоску, и, тут же, казалось, забыв о нем, снова обратилась к матери: — Получила письмо от Генри. Он требует, чтобы я немедленно возвращалась…
— Джейн, мы не можем этого сделать, — сказала миссис Томсон и посмотрела на Коваля.
Дмитрий Иванович тем временем с интересом разглядывал худощавую, довольно милую, с правильными чертами матово-смуглого лица девушку, с короткой, как у матери, прической «под бэби» и темными, чуть продолговатыми глазами, которые приятно контрастировали с крашеными белыми кудрями. Она не была похожа на мать, и Коваль подумал, что ее отец, Вильям Томсон, явно унаследовал от своих предков во времена владычества английской короны в Индии и других странах примесь азиатской крови.
— Как это не можем?! — Джейн непонимающе переводила взгляд с матери на Коваля и обратно.
— Вы, мисс Томсон, свидетель в деле по отравлению гражданина Залищука, — спокойно произнес
