Наверное, это была глупая затея — ехать сюда, за тридевять земель, ради нескольких таранок. Решил, что сегодня же позвонит в Херсон и попросит Келеберду заказать ему билет на Киев. Смешно было в его годы становиться в позу и обижаться на кого-то. Кажется, возьмет и подаст рапорт самому министру с просьбой вернуться на службу…
4
Из Херсона Юрась возвратился раньше, чем думал. Солнце еще ослепительно светило, душный покой окутывал тихие хаты, пыльные акации. Хождение по городским отделам кадров оказалось бесполезным: то, что предлагали, его не устраивало.
Вечером Юрась собрался проведать Лизу. Он уже оделся в новый костюм и туго затягивал галстук на белоснежной рубашке, когда вошел Андрей. В открытые на миг двери раскаленным угольком вкатилось заходящее солнце.
— Ну как, нашел в Херсоне что-нибудь подходящее?
— Пока нет. Правда, еще в порту не был.
— А чего вернулся рано? — Андрей недовольно оглядел брата, который улыбался себе в зеркале.
— В кино спешил. Говорят, фильм хороший.
— В клуб ходят после работы, когда дела сделаны, — сурово проговорил старший Комышан. Он был выше Юрася, плотнее, с резкими чертами красивого цыганского лица, которому придавали суровость густые черные волосы.
Андрей опустился в мягкое кресло, открыл пачку сигарет, вытащил одну и медленно размял ее.
— Ну и вырядился! Как на танцы… — он на миг запнулся, — или в загс.
— Можно и на танцы! В галстуке после гимнастерки очень даже приятно.
— Но не в такую жару, — сказал Андрей.
В зеркале Юрась видел, что брат задумался. Но вот складки в уголках губ разгладились, лицо посветлело.
— Вот что… Нечего тебе в Херсоне слоняться, и здесь, в Лиманском, есть работа. У нас место освободилось… Парень ты крепкий. Подучишься. Я помогу. Думаю, возьмут… Оберегать природу — дело почетное… А если всей семьей… Глядишь, и в газете напечатают… Могу поехать в Херсон, поговорить с начальником.
— А если ты вдруг рыбку в город повезешь? Со мной такое не пройдет. Я и родного брата не пощажу. — Юрась с улыбкой вновь посмотрел в зеркало на Андрея. — Так что прикинь…
Старший Комышан поморщился.
— Дурной ты еще, братец. Жизни не знаешь… Какая там рыбка! Но нам в инспекции такие нужны.
— Глупые?
— Настырные. К нам трус или лодырь не пойдет, а если и придет, то не задержится. Оттого и текучесть… Начальник у нас хороший. Требовательный, правда. Возьмет человека, даст ему осмотреться, привыкнуть к работе… Но если кто пришел поспать, отдохнуть на свежем воздухе, поездить по Днепру на государственном бензине да еще рыбки взять, то вызовет, поговорит по душам, разъяснит, что к чему. Бывает, что и выгонять не надо — сразу заявление по собственному желанию… А ты наш парень, лиманский, к воде с пеленок привычный… Так похлопотать?.. Хоть ты и собираешься разоблачать меня…
— Я тебя буду перевоспитывать, если споткнешься, — все еще не отходя от зеркала и уже в который раз перевязывая узел непокорного галстука, засмеялся Юрась.
Наконец завязал узел, как хотел. Настроение у него было прекрасное. В конце концов, чего ему нужно от Лизы? Когда она прогоняла его, то была права. К чему дурная слава! Особенно такой нежной и стыдливой? Она и не подозревает, что он, Юрась, может пойти на все, даже жениться!.. Еще никогда в жизни он не встречал такой, как Лиза. Ни здесь, в Лиманском, ни в Средней Азии, где служил. Правда, до сих пор вообще не очень обращал внимание на девушек. Немного завидовал тем, кто получал от подруг письма. Ему самому писали мало: мама плохо видела, а Андрею было некогда. И только на вторую весну армейской службы сердце растревожилось, ночами снились русалки, танцовщицы, акробатки в купальных костюмах… А теперь вот Лиза — внезапно, будто иголкой кольнуло в сердце, и боль эта была ему нестерпимо сладкой, желанной, как глоток воды в жару.
Лиза со своими желтыми зовущими глазищами, длинными руками, гибкая, как ласочка, виделась ему слабой и нежной, такой, которая ждала мужской защиты и готова была пойти за настоящим мужчиной. И это волновало сильней, чем любая холодная красота. Вот выздоровеет она, и пройдется он с ней по Лиманскому, чтобы все увидели, какие у нее глаза, коса, какая она необыкновенная. И он рядом с ней будет уже не просто Юрась, а самый счастливый в мире парень. А то, что она старше его на какие-то два-три года, — ерунда… Какое это имеет значение! Им только нужно объясниться, и сегодня же. Потому и сказал брату неправду, что собрался в кино. Нужно ему это кино! Придет время, все расскажет! А сейчас не к спеху.
Юрась отвернулся от зеркала.
— Ну как, Андрей?
Тот неопределенно покачал головой.
Юрась подошел, с напускным превосходством похлопал его по плечу: «Бывай!» — и направился к двери…
* * *
К Лизе в тот вечер Юрась не попал. Потратившись на новый костюм, он остался на бобах. А без подарка появиться не мог. Хотя Лиза и не приглашала, даже гнала его от себя, но коль скоро проговорилась, он все равно собирался пойти. Только где взять денег? Одалживать у Андрея не хотел. А к матери обращаться было стыдно. Следовало ей давать, а не у нее выпрашивать. Да и как занимать у родной матери, она все дает насовсем. Брать у нее нелегкие, мозолистыми руками заработанные деньги и покупать на них кому-то подарок? Нет!
От этих мыслей настроение у Юрася испортилось, и, вместо того чтобы идти к Лизе, предстать перед ней в новом костюме, он начал бродить по улицам, напряженно соображая, где бы раздобыть деньги…
Темнело быстро. Сумерки скоро выползали из закоулков. В этот вечер все вокруг было прекрасно; небо над заливом казалось густо-синим, в воздухе пахло чебрецом и полынью, не горько, а сладко. Неподалеку от Дома культуры Юрась заметил Андрея. Брат направлялся к автобусной остановке.
«Чего это он на ночь глядя едет в Херсон?» — удивился Юрась, и внезапно его словно обожгло. Мысль была такой неожиданной, что он даже на секунду остановился, а потом чуть не побежал, будто убегал от нее. Выход найден. Пока нет Андрея, он возьмет лодку и поедет в плавни. Отыщет какие-нибудь браконьерские сети или верши, выберет их, рыбу продаст — вот тебе и готовые деньги. Может, на ондатровый капкан наткнется, зверюшку возьмет. На воде освежует, а шкурку спрячет. Есть такие пройды, которые по пять шкурок в каждый резиновый сапог запихивают, чтобы инспектор не нашел. Но ему и одной хватит, чтобы купить Лизе подарок.
И все же по спине пробегали холодные мурашки… Какой поднимет крик Андрей за то, что взял мотор! А может, и не узнает?.. В конце концов, скажет, что ездил практиковаться в будущей инспекторской службе.
От этой мысли Юрась улыбнулся. Как-то оно будет?
Он решительно двинулся к дому. Быстро переоделся. Потом пробрался в спальню и, незаметно для матери и Насти, взял Андреево ружье и ключ от лодки. Без оружия ехать ночью в плавни нечего и думать. Наскочишь на браконьеров — эти люди без жалости утопят. Сколько уже топили и подстреливали. Да и между собой не раз схватывались: друг у друга сети очищали или из капкана зверюшек забирали. Плавни на такие трагедии богаты, и не одну из них навеки спрятала вода.
Уже совсем стемнело, когда он вышел с ружьем, на ощупь, не светя, отыскал в сарае мотор. На крыльце дома появилась мать, спросила, что он делает там ночью. Юрась буркнул в ответ что-то
