было достижение.
— Это речная лошадь, — сказал Брокер.
— Какая?
— Речная. Я видел пару серых в яблоках лошадей вроде нее и раньше; они родом из устья Крылатой реки. Не думаю, что их много продают, хотя они очень хорошие — они ужасно дорогие, потому что их трудно поймать и еще труднее объездить. К тому же не такие общительные, как другие лошади.
Файер вспомнила, что Бриган однажды с благоговением говорил о речных лошадях. И что кобылица упрямо несла ее на юго-запад от земель Каттера, пока Файер ее не развернула. Она пыталась отправиться домой — взять Файер с собой туда, где начиналась река. Теперь она оказалась здесь, хоть и не хотела приходить, но все же решила остаться.
«Дорогой Бриган, — подумала Файер. — Люди хотят невозможного, неуместного. Лошади — тоже».
— Командующий ее уже видел? — спросил Брокер, словно бы довольный собственным вопросом.
Очевидно, он был в курсе отношения Бригана к лошадям.
— Мне все равно, сколько она стоит, — тихо сказала Файер. — И я не стану помогать ему ее объездить.
— Ты несправедлива, — мягко укорил ее Брокер. — Мальчик славится своей добротой к лошадям. Он не объезжает животных, которые не тянутся к нему сами.
— Да ему любая лошадь рада, — сказала Файер и замолчала, потому что это звучало глупо и сентиментально, и вообще, она сболтнула лишнего.
В следующую секунду Брокер заговорил таким странным, смущенным тоном, что она растерялась:
— Я совершил несколько страшных ошибок, и у меня кружится голова, когда я пытаюсь осознать все, что из-за них произошло. Я не был тем, кем должен был быть, ни для кого. Возможно, — сказал он, глядя на свои колени, — я справедливо наказан. Ох, дитя, твои пальцы разбивают мне сердце. Ты сможешь обучиться зажимать струны правой рукой?
Файер взяла его за руку и сжала так крепко, как только могла, но не ответила. Она думала о том, чтобы играть наоборот, но это было словно учиться с нуля. Восемнадцатилетние пальцы учатся порхать по струнам вовсе не так быстро, как пятилетние, и, кроме того, трудно держать смычок рукой, на которой помимо большого пальца еще только два.
Ее пациент-скрипач предложил другое решение. Что, если она, как обычно, держала бы скрипку в левой руке, а смычок в правой, но переделала музыку под два пальца? Однажды ночью, в темноте, чтобы стража не могла видеть, она попробовала понарошку взять скрипку и попереставлять два пальца по воображаемым струнам. Тогда ей показалось, что это неуклюжее, бесполезное и угнетающее дело. Но после вопроса Брокера она подумала, не попробовать ли снова.
Неделю спустя Файер поняла остальную часть сказанного Брокером.
Она допоздна задержалась в целительской, спасая жизнь человека. Это ей удавалось очень редко: все решалось силой воли воинов на волоске от смерти, причем некоторые из них были в агонии от боли, а другие вовсе без сознания. В тот момент, когда они сдавались, она могла придать им мужества, если они сами того хотели. Могла помочь им держаться за свои исчезающие самости. Получалось не всегда. Человек, которому не удалось остановить кровь, не мог бы выжить, как бы яростно он ни боролся за жизнь. Но иногда того, что она давала, оказывалось достаточно.
Конечно, она выбивалась из сил.
Вот и сегодня она страшно проголодалась и направилась за едой в штабы, где Гаран, Клара, Брокер и Роэн проводили дни в тревожном ожидании вестей и в спорах. Только в тот день они не спорили, и когда она вошла в сопровождении стражей, то почувствовала необычную легкость. Нэш был там, он сидел рядом с Милой и болтал с ней, и Файер уже давно не видела на его лице настолько искренней улыбки. Гаран и Клара мирно ели, а Брокер и Роэн сидели вместе за столом, рисуя линии на топографической карте, кажется, подземелий королевства. Роэн пробормотала что-то, от чего Брокер хохотнул.
— Что такое? — спросила Файер. — Что случилось?
Роэн оторвалась от карты и указала на супницу с тушеным мясом на столе.
— А, Файер. Садись. Поешь, и мы тебе расскажем, почему война не безнадежна. А ты, Муза? Нил? Голодные? Нэш, — сказала она, критически обращаясь к сыну, — иди возьми еще мяса для Милы.
Нэш поднялся со стула.
— Похоже, тут все собираются есть мясо, кроме меня.
— Я видела, как ты съел три миски, — строго сказала Роэн, и Файер тяжело рухнула на стул, потому что от веселых поддразниваний, витающих в воздухе, ее охватило облегчение, но она не была уверена, безопасно ли его чувствовать.
А потом Роэн объяснила, что двое их разведчиков на южном фронте совершили одно за другим два радостных открытия. Во-первых, они нашли ту часть лабиринта, по которой враг получал поставки продовольствия, а во-вторых, обнаружили пещеры к востоку от боевых действий, где враг держал большую часть своих лошадей. Захват продовольственного канала и пещер удался всего с двух хорошо спланированных атак королевских сил. И теперь остаются считанные дни до тех пор, когда люди Гентиана останутся без еды и без лошадей для отступления, так что у них не будет других вариантов кроме как сдаться, позволив большей части Первого и Второго отправиться на север, чтобы оказать подкрепление войскам Бригана.
По крайней мере, улыбающиеся лица в кабинете полагали, что так будет. И Файер была вынуждена признать, что такой расклад казался вероятным, если только армия Гентиана не перехватит в ответ поставки королевского войска и если только на севере в Третьем и Четвертом остался хоть кто-нибудь, кому Первое и Второе могли бы прийти на подмогу.
— Это он сделал, — шепнула Роэн Брокеру. — Бриган нанес на карту эти туннели и до отъезда вместе с разведчиками просчитал, где вероятнее всего пролегают пути снабжения и где держат лошадей. И угадал.
— Конечно, угадал, — сказал Брокер. — Он давно превзошел меня.
Что-то в его голосе заставило Файер остановиться, не донеся ложку до рта, и пристально всмотреться в Брокера, снова прокручивая в голове его слова. Что было странно в его тоне, так это гордость. Конечно, Брокер всегда с гордостью говорил о юном командующем, который так изумительно пошел по его стопам. Но сегодня его голос звучал почти покровительственно.
Он поднял на нее глаза, чтобы понять, почему она так смотрит. Взгляд этих глаз, бледных и ясных, поймал ее и застыл.
Файер впервые поняла, что такое сделал Брокер двадцать с лишним лет назад, что так прогневило Накса.
Когда она вскочила из-за стола, за спиной донесся голос Брокера, усталый и странно подавленный:
— Подожди, Файер. Файер, милая, давай поговорим.
Не слушая его, она выскочила за дверь.
На крышу к ней пришла Роэн.
— Файер, — сказала она. — Мы бы хотели поговорить с тобой, и лорду Брокеру было бы гораздо проще, если бы ты спустилась.
Файер согласилась, потому что у нее были вопросы, а еще ей хотелось высказать пару гневных мыслей. Скрестив руки, она обернулась к Музе и заглянула в ее карие глаза.
— Муза, можешь жаловаться командующему сколько хочешь, но я настаиваю на том, чтобы поговорить с королевой и лордом Брокером наедине. Понимаешь?
Муза неловко кашлянула:
— Мы будем сторожить за дверью, миледи.
Внизу, в покоях Брокера, за закрытой и запертой дверью, Файер встала к стене и уставилась не на Брокера, а на огромные колеса его кресла. Время от времени она бросала взгляд на его лицо, а потом на
