Роэн, потому что не могла сдержаться. Казалось, в последнее время так слишком часто случается, что она смотрит кому-нибудь в лицо и видит там кого-то еще и понимает кусочки прошлого, которых не понимала раньше.
Черные волосы Роэн с единственной седой прядью были туго затянуты на затылке, а губы тревожно сжаты. Она встала рядом с Брокером, мягко положив руку на его плечо. Даже зная то, что она знала теперь, Файер изумилась непривычности этого жеста.
— Я никогда не видела вас вместе до войны, — сказала она.
— Да, — сказал Брокер. — На твоей памяти я не путешествовал, дитя. Мы с королевой не виделись с тех пор, как…
Роэн тихо закончила за него:
— С тех пор как Накс натравил на тебя тех тварей в моем зеленом доме, я полагаю.
Файер резко взглянула на нее.
— Вы это видели?
Роэн мрачно кивнула.
— Меня заставили смотреть. Я думаю, он надеялся, что у меня будет выкидыш вместо внебрачного ребенка.
Накс был бесчеловечен, и Файер почувствовала всю силу этого кошмара, но все же не могла смирить свой гнев.
— Ваш сын — Арчер, — сказала она Брокеру, задыхаясь от возмущения.
— Конечно, Арчер — мой сын, — убежденно сказал Брокер. — Он всегда был моим сыном.
— Он вообще знал, что у него есть брат? Ему бы пошло на пользу иметь такого серьезного брата, как Бриган. А Бриган, он знает? Я не стану от него скрывать.
— Бриган знает, дитя мое, — сказал Брокер, — но Арчер, к моему сожалению, так и не узнал. Когда Арчер погиб, я понял, что Бриган должен знать. Мы сказали ему всего несколько недель назад, когда он прибыл на северный фронт.
— И что он? Бриган мог бы называть отцом вас, Брокер, а не бешеного короля, который его ненавидел за то, что он был умнее и сильнее, чем его собственный сын. Он мог бы вырасти на севере, вдалеке от Накса и Кансрела и никогда бы не стал… — Она замолчала и отвернулась, стараясь успокоить дрожащий голос. — Бриган должен был стать северным лордом, с домом, землями и полной конюшней лошадей. А не принцем.
— Но Бриганделл в любом случае принц, — тихо сказала Роэн. — Он мой сын. И Накс был единственным, кто мог лишить его наследства и отослать прочь, а он бы так никогда не сделал. Никогда бы публично не признал себя рогоносцем.
— И в итоге из-за гордыни Накса, — отчаянно сказала Файер, — Бриган получил роль спасителя королевства. Так нечестно. Нечестно! — воскликнула она, зная, что это детский довод, но ей было все равно, потому что детскость не делала его менее правдивым.
— Файер, — вздохнула Роэн. — Ты, как и все мы, видишь, что Бриган нужен королевству именно тем, кто он есть, как нужна ему ты и все мы, справедливо это или нет.
В голосе Роэн звучала ужасная скорбь. Файер посмотрела ей в лицо, пытаясь вообразить, как она выглядела двадцать с лишним лет назад. Умная и способная на многое, и вдруг замужем за королем, который оказался марионеткой безумного кукловода. Роэн видела, как ее брак — и ее королевство — распадается в прах.
Тогда взгляд Файер переместился на Брокера. Тот безрадостно его выдержал.
— Брокер, отец мой, — сказала она. — Вы так нехорошо поступили со своей женой.
— Ты бы хотела, чтобы этого не произошло, — вставила Роэн, — и Арчер и Бриган никогда не родились?
— Это нечестный довод!
— Но обманули не тебя, Файер, — сказала Роэн. — Почему же тебе так больно?
— Разве мы бы сейчас воевали, если бы из-за вас двоих Накс не уничтожил своего командующего? Разве не все мы обмануты?
— Ты полагаешь, — сказала Роэн с растущим раздражением, — что королевство тогда ожидал бы мир?
И Файер поняла, сквозь боль и дрожь, почему ее это так мучает. Дело не в войне, не в Арчере и не в Бригане. Не в наказании, которого не предвидели преступники. Дело в жене Брокера, Элисс; всего лишь в том, что Брокер сделал с Элисс. Файер думала, что у нее было два отца, которые полностью противоположны друг другу. Но, даже понимая, что ее злой отец был способен на доброту, она никогда раньше не допускала мысли, что ее добрый отец может быть способен на жестокость и бесчестие.
Внезапно она поняла, как бесполезно судить о вещах вот так, в черно-белом цвете. Простых людей в этом мире не бывает.
— Я устала узнавать правду, — сказала она.
— Файер, — сказал Брокер хриплым от стыда голосом, какого она никогда не слышала раньше. — Я не сомневаюсь в твоем праве на гнев.
Она посмотрела Брокеру в глаза, так похожие на глаза Бригана.
— Кажется, я больше не гневаюсь, — сказала она тихо, убирая волосы от лица. — Бриган отослал вас, потому что разозлился?
— Он разозлился. Но нет, отослал он нас не поэтому.
— Там было слишком опасно, — сказала Роэн, — для пожилой женщины, мужчины в коляске и беременной помощницы.
Опасно. А он остался там совсем один, на войне, свыкаться с правдой о своем отце и истинном положении вещей, и ему даже не с кем поговорить. А она оттолкнула его словами нелюбви, лживыми словами. Взамен он послал ей Малыша, каким-то образом поняв, что тот ей нужен.
Файер охватил всеобъемлющий стыд.
Видимо, если уж ей суждено любить человека, который всегда там, где ее нет, бедным выздоравливающим пальцам пора привыкать держать ручку. Это она и написала ему первым делом в письме, которое отправила тем же вечером.
Глава тридцать первая
Весеннее таяние началось рано. В тот день, когда Первое и Второе, покинув Половодный форт, отправились на север, снег уже съежился, превратившись в неровные, обледеневшие бугры, и повсюду слышался звук текущей воды. Река ревела.
Войско Гентиана, стоящее у Половодного форта под предводительством одного из пиккийских военачальников Мидогга, теперь уже запачкавшихся и не таких белокожих, так и не сдалось. Оголодав и потеряв всех лошадей, они проделали нечто куда более отчаянное и глупое: попытались сбежать пешком. Нэшу было нелегко отдавать нужную команду, но ему пришлось, ведь, позволь он им уйти, они нашли бы путь к Мидоггу и его войску на Мраморном плато. Это была настоящая бойня. К тому времени, как они сложили оружие, их осталось лишь несколько сотен, а ведь несколько месяцев назад у противника было пятнадцать тысяч воинов.
Нэш отстал, чтобы организовать переправку пленных и раненых обратно в Половодный форт. Файер помогала целителям Гентиана. Их нужда в ней была нескончаема. Она стояла на коленях в сверкающей воде, что стекала по скалам в пасть вечно голодной реки, и держала воина за руку, пока он умирал.
Файер, ее стражники, несколько целителей, оружейники и другие слуги — а еще, в отдалении, серая в яблоках лошадь — двинулись на север вслед за Первым и Вторым.
Они миновали Столицу почти вплотную, так близко, что видели реку, вздувшуюся почти вровень с мостами. Файер изо всех сил потянулась к Ханне и Тесс, но, хоть и могла даже разглядеть черные башенки дворца, поднимающиеся над неразличимыми зданиями, мысленно коснуться их не смогла. Они были слишком далеко.
