не улетите, через месяц вас публично четвертуют на площади перед Императорским дворцом, накачав предварительно специальными болевозбуждающими наркотиками. Суд — это фарс, приговор и наказание Императором уже одобрены. Какие тут могут быть сомнения?
— У меня нет никаких сомнений, милорд, — ответил Крим, с огромным трудом заставляя голос звучать ровно. — Я готов погибнуть вместе со своими товарищами, плюнув в лицо палачу и прокричав перед смертью «Да здравствует Терра!». Может быть, хоть этим я искуплю свою вину перед ними.
— Но ведь вы же разумный человек, — продолжал настаивать Прокурор. — Не фанатик! И должны понимать, что ваша смерть никому ничего не даст. Зачем умирать в муках, когда можно жить. Жить и, если хотите, продолжать бороться за идею, в которую верите? А, Шторр?
— Нет, мое решение твердо, — отрезал Крим.
— Ну, хорошо, — сдался лорд. — Надоела жизнь — дело ваше. Вам умирать, не мне. Могу я сделать для вас что-нибудь еще?
— Нет, ничего, — покачал головой Крим. — Хотя постойте. Не могли бы вы узнать судьбу Петры Лопес, землянки с базы? У вас ведь, наверное, должны быть списки захваченных в плен, списки погибших?
— Хорошо, я посмотрю и дам вам знать, — кивнул Прокурор. — Еще что-нибудь?
— Нет, это все, — сказал Крим.
— Очень жаль, — медленно проговорил Карр. — Очень жаль. Долг чести велит мне как-то отблагодарить вас. Может быть, все же передумаете? Жизнь — она одна, а смерти, грозящей вам, не пожелал бы и злейшему врагу.
— Оставим это, милорд.
— Жаль. — повторил лорд. — Можно, конечно, попробовать убедить суд, что вы не принимали участия в грабежах и убийствах. Выступит Утилли. Может быть, удастся свести дело к урановым рудникам.
— Не стоит, — возразил Крим. — Благодарю вас, милорд, но вы же сами сказали, что приговор уже готов, суд — всего лишь формальность. Приходите в день казни на дворцовую площадь: увидите, как умеют умирать земляне.
— Очень жаль.
Лорд Арманн слегка приподнялся, давая понять, что аудиенция закончена.
33
Лампочка под потолком одинаково ярко горела что днем, что ночью, но если раньше Крим и не замечал этого, впадая в забытье, стоило только коснуться спиной нар, то теперь ее свет сделался досадной помехой. Ворочаясь на голом деревянном настиле, Шторр отчаянно пытался заснуть, но сон не шел. Ощущение решающей, безвозвратной потери не давало Криму сомкнуть век. Мосты сожжены. Он сам сделал выбор между жизнью и смертью, и что теперь роптать, что не в пользу жизни? Иначе он не мог поступить. Предложение прокурора явственно попахивало тридцатью серебрениками.
Но это там, в роскошном кабинете, легко было сказать гордое «нет!» в лицо сытому и самоуверенному лорду. Иное дело — грезить о свободе здесь, в каменном мешке тюрьмы. А каково будет на дворцовой площади? О возрождении древней казни — четвертования — наверное, выйдет специальный императорский указ. Специально для них, для землян. Для последних землян. Самым последним землянином мог остаться он, Крим. Но при этом и последним подлецом? Нет, лучше смерть.
Все равно Империи это даром не пройдет. Будет новая Терра и новые земляне. Не по крови — по духу. Что-то подобное, наверное, и имел в виду доктор Артур. Галактика огромна, миров в ней — не счесть. Быть может, уже сейчас, где-нибудь за западной границей, копит силы для выхода в космос молодой, полный жизненной энергии и честолюбивых стремлений народ, которому суждено создать новую Конфедерацию. Второго такого испытания Империя не выдержит. Терра вечна, как вечен принцип воздаяния за совершенное зло. Конец «Викинга» закономерен, путь, избранный его экипажем, вел в тупик. Смерть притягивает смерть. Но так же закономерен будет крах Империи, закономерно Возрождение. Жаль, он не увидит его.
Но пусть земляне и ошибались, пусть «Викинг» был обречен, он, Крим Шторр, останется с ними до конца. На эшафот на дворцовой площади они взойдут вместе.
Загрохотал запор. Крим с удивлением приподнялся на локте. Кого еще черт принес? Уж не майор ли Зифф по нему соскучился? Что надо от него любителю бросать на столе бластер?
В этот момент в камере погас свет. Мгновенно почувствовав неладное, Крим сбросил ноги на пол, рванулся, но чьи-то сильные руки уже хватали его за плечи, валили обратно на нары, закатывали единственный рукав многострадальной форменной рубашки. Укол иглы был едва различим. Крим даже успел подумать, что неизвестные на удивление хорошо ориентируются в темноте — не иначе, в специальных очках. Потом была чернота.
* * *
Первым звуком вновь было мерное урчание двигателя. Крим открыл глаза. Он лежал в кузове грузовика — такого же, как и тот, в котором кешляне застрелили Лорана. Загипсованная рука была аккуратно продета сквозь перевязь и мирно покоилась на груди, вторая свободно располагалась вдоль туловища. Он не был ни связан, ни закован, и тут же понял, почему — стоило приподнять голову: от выхода его отделяли толстые прутья металлической решетки.
Что же скрывается за этим внезапным нападением? Куда его везут? Догадаться было нетрудно. Отказавшись действовать по плану Карра, он стал опасен. Стоит майору Зиффу или любому другому не в меру ретивому офицеру Патруля вкатить ему дозу «сыворотки правды», и Главный Имперский Прокурор может перестать быть Главным Имперским Прокурором. Так не проще ли, чтобы слишком много знающий, обреченный на смерть, но пока еще не иначе как по недоразумению живой варвар перестал быть «пока живым»? Лорд говорил, что в случае чего искать его не будут.
Встав на ноги — грузовик трясло, но не очень сильно — Крим тщательно обследовал решетку. Ее запирали два небольших висячих замка. Шторр потрогал пальцами дужку верхнего. Сталь. Не сломать. Неудачей закончилась и попытка раздвинуть прутья. Да, эти ребята все хорошо рассчитали. Отсюда не сбежишь.
Грузовик резко затормозил, Крим едва удержал равновесие. С лязгом откинулся задний борт. Звеня ключами, кто-то вскарабкался в кузов и отомкнул решетку.
— Очухался? Выходи, приехали, — бросил хриплый голос.
На улице была ночь, однако два ярких спутника Кеш-Шлим давали довольно много света. Крим осмотрелся. Местечко было пустынное — он и не подозревал, что в столице есть такие места — ни одного строения, сколько хватает взгляда, на горизонте темная полоса: лес — не лес… Идеальное получится убийство — без свидетелей. Рядом с грузовиком стояла низкая спортивная легковушка с распахнутыми дверцами — на ней приехал кто-то из охранников. Кешлян было четверо.
— Крим Шторр? — раздалось сзади.
Так, значит, есть еще и пятый. Крим обернулся.
— Да, я Шторр, — бросил он. — Это лорд Арманн Карр приказал убить меня?
Пятого кешлянина рассмотреть никак не удавалось, небольшого роста, он стоял в тени грузовика, закутанный в длинный плащ. Лицо скрывал низко надвинутый капюшон.
— Сейчас вы все узнаете, — проговорил он высоким, едва ли не детским голосом, в котором, однако, ясно слышалась привычка отдавать не терпящие возражений приказы. — Отойдите все, — это уже относилось к его товарищам.
Крим почувствовал, как мышцы его внезапно напряглись, словно сжавшаяся пружина. Другого такого случая не представится. Все охранники, кроме этого, отступили в темноту. Ударить, сбить с ног — и в кабину грузовика. Двигатель не заглушен — рвануть с места — только его и видели. Управление? Ничего, как- нибудь разберется, и не на таких тренировался на базе. Только бы успеть вскочить в кабину, а там.
— Вы узнаете меня? — спросил охранник, выступая из тени и откидывая капюшон.
