Стихотворения и поэмы

Не диво тех в капусту высечь,
Кому в огне сидеть невмочь.
И было их двенадцать тысяч —
Людей, убитых в эту ночь.
На мостовых московских тряских
Над ними стлался черный дым.
Лишь воронье в монашьих рясках
Поминки справило по ним!
А царь глядел в степные дали,
Разбив под Серпуховом стан…

Мирзы татарские не ждали,
Когда воротится Иван.
Забрав заложников по праву
Дамасской сабли и петли,
На человечий рынок в Кафу
Добычу крымцы увели.

Пусть выбит хлеб и братья пали, —
Что делать? Надо жить в избе!
И снова смерды покупали
Складные домы на Трубе,
Рубили вновь проемы окон
И под веселый скрежет пил

Опять Москву одели в кокон
Сырых некрашеных стропил.
Еще пышней, и необъятней,
И величавей, чем сперва,
Как золотая голубятня,
На пепле выросла Москва!

2

Устав от плотницкой работы,
Поднял шершавую ладонь
И тряпкой вытер капли пота
На красной шее Федька Конь.
Он был Конем за силу прозван:
Мощь жеребца играла в нем!
Сам царь Иван Васильич Грозный
Детину окрестил Конем.
И впрямь, точна, хотя нельстива,
К нему та кличка привилась.
Его взлохмаченная грива
Точь-в-точь, как у коня, вилась,
А кто, Конем в кружале битый,
С его замашкой был знаком,
Тот клялся, что смешно копыто
Равнять с Коневым кулаком!

Его хозяин Генрих Штаден
Царю служил, как верный пес,
И был ему за службу даден
Надел земли и добрый тес.
Был Генрих Штаден тонкий немец!
Как в пору казней и опал
Лукавый этот иноземец
К царю в опричники попал?
Стыдясь постройку всякой клети
Тащить на собственном горбу,
На рынке Штаден Федьку встретил
И подрядил срубить избу.
И Конь за труд взялся с охотой,
Занё работник добрый был.
Он сплошь немецкие ворота
Резными птицами покрыл,
Чтоб из ворот легко сажалось
Хозяйским санкам в добрый путь.
И, утомясь работой малость,
Присел на бревна отдохнуть.
Из вновь отстроенной светлицы,
Рукой в перчатке подбочась,
Длинноголовый, узколицый
Хозяин вышел в этот час.
Он, вязь узорную заметив
На тонких досточках ольхи,
Сердито молвил: 'Доннерветтер![31]
Работник! Что за петухи?'
А Конь глядел с улыбкой детской,
И Штаден крикнул: 'Глупый хам!
Не место на избе немецкой
Каким-то русским петухам!'
Он взял арапник и, грозя им,
Полез свирепо на Коня.
Но тот сказал: 'Уймись, хозяин! —
Лицо рукою заслоня. —
Ты, знать, с утра опился водкой…'
И только это он сказал,
Как разъяренный немец плеткой
Его ударил по глазам.
Конь осерчал. Его обиду
Видали девки на юру,