Стихотворения и поэмы

Бежал к отцу, — но тот судил иначе:
'Коль бьют — дерись! А если не дал сдачи —
Не жалуйся: кто бит, тот виноват!'
Как водится, любимицей отцовской
Была задумчивая Анка, дочь.
А мать ходила за сынком, точь-в-точь
Как олениха за своим подсоском.
А жизнь с собой несла событий короб.
Был ход ее то горек, то смешон:
Сестра переболела коклюшом,
Брат ненароком провалился в прорубь.
Потом отцовской бритвою усы
Впервые сбрил мальчишка неумело.
И вот однажды, глядя на часы,
Старик сказал: 'Пора тебе за дело!
Не век тебе, — добавил он сурово, —
По улицам таскаться день-деньской'.
И стал мальчишка в школе заводской
Вникать помалу в ремесло отцово.
И правда: детство тянется не век,
Любовью материнскою согрето…
Врачи худую девочку в то лето
Подзагореть отправили в Артек.

1945

ХРУСТАЛЬНЫЙ УЛЕЙ (историческая повесть в стихах)

«По приказанию виленского губернатора

фон Валя тридцать демонстрантов подверглись

наказанию розгами. В ответ на это рабочий

Гирш Леккерт стрелял в фон Валя»

(«История ВКП (б)» Е. Ярославского).

1. Утро над Вильной

Точно ломтик лимона, на краешке неба заря,
Закрывают глаза золотые сонливые звезды.
Господин Цукерман просыпается благодаря
Всемогущего бога за то, что он зачат и создан.
Тесен пояс ему и жилетка в подмышках тесна,
Рынок вымели дворники, месяц стоит
                                                           на ущербе,
Нищей польскою девочкой бродит по Вильне
                                                                    весна
В бедном ситцевом платье
                        в сережках голубенькой вербы.
Брызнул солнечный луч, купол церкви
                                                         позолотя,
Водовозы кричат, ветерок занавеску колышет,
Стонут пьяные голуби, всхлипывает как дитя,
Очумев от любви, тонкогорлая кошка на крыше.
Сунув ноги в чувяки и пальцы водой омочив,
Господин Цукерман надевает субботнюю пару,
А по улице ходят обугленные грачи,
Издалека похожие на головешки пожара.
Он изрядно позавтракал и, перед тем,
                                                             как идти,
Погляделся в трюмо, одичавшее в сумрачной
                                                                        зале.
Из стекла с ним раскланялся рыжий
                                               безбровый сатир
С желтой вдавленной плешью и жидкими
                                                   злыми глазами.
Что ж! Ему пятьдесят! Пятьдесят —
                                                далеко не пустяк!
И блестящую плешь, не спеша
                                            накрывает ермолка.
Он мужчина в соку! Он здоров!
                                                Он еще холостяк!
Он влюблен как мальчишка!..
                             На днях состоится помолвка.
Он выходит на улицу. Жирный.
                                           С довольным лицом.
Благодушный до рвоты и праздничный
                                                      до безобразия.
Вот стоит на углу, словно вымазанное яйцом,
Золотушное здание провинциальной гимназии.
С каланчи над пожарной —
                                    навстречу идущему дню
Улыбается карлик с топориком в каске
                                                               крылатой.
На оконце пивнушки, молитвенно подняв
                                                                клешню,
Рак стоит, словно рыцарь закованный
                                                    в красные латы.
А на рынке содом!