Ближе к закату они, натянув поводья, остановили быстро мчавшихся лошадей и устроились на ночлег в небольшом овражке, точнее, низинке, окаймленной невысокими кустами.
Дейву было несколько не по себе – столь необъятным был простор Равнины. Лишь темная полоска Пендаранского леса у западного горизонта нарушала бесконечную монотонность этих травянистых прерий, а Пендаранский лес, как он уже знал, особо приятных надежд внушать никак не мог.
А вот дальри были совершенно спокойны, словно для них эта бескрайняя Равнина, затянутая сейчас серыми сумерками, была родным домом. Ну да, это же действительно их родной дом, и принадлежит он им уже в течение двенадцати столетий, вспомнил Дейв.
Разжечь костер Ливон не разрешил, и они поужинали холодным мясом элтора и твердым сыром, запивая еду речной водой из фляжек. Еда, впрочем, оказалась удивительно вкусной – возможно, потому, что Дейв зверски проголодался и устал после целого дня верхом. Он понял это, лишь разворачивая свой спальный мешок и укладываясь рядом с Торком.
Однако усталость довольно быстро прошла, а стоило ему лечь, как он понял, что сна нет ни в одном глазу. Вот и теперь он все еще лежал без сна, глядя в бескрайние небеса, а мысли беспокойно кружились, упорно возвращаясь к событиям минувшего дня.
Утром, когда они уезжали, Табор по-прежнему был без сознания. «Он ушел слишком далеко!» – вот и все, что пожелал сказать вождь в ответ на их вопросы, но глаза Айвора выдавали его тревогу за сына.
Затем разговор на некоторое время полностью переключился на рассказ Дейва о встрече с охотницей и о событиях, имевших место ночью на лесной поляне. Но он ни словом, впрочем, не обмолвился о последних мгновениях этой встречи, ибо те слова Богини касались лишь его одного. Когда он закончил свой рассказ, вокруг стояла абсолютная тишина.
Потом Гиринт, сидевший на циновке скрестив ноги, спросил:
– «Мужественные люди еще ох как понадобятся!» – так она сказала?
Дейв кивнул, но потом, вспомнив, что шаман слеп, подтвердил это вслух. После чего Гиринт стал качаться взад-вперед, что-то невнятно напевая, и это продолжалось довольно долго. Так долго, что Дейв просто удивился, когда шаман как ни в чем не бывало сказал ясным голосом:
– Значит, ты должен как можно скорее ехать на юг! И, по-моему, делать это следует, привлекая к себе как можно меньше внимания. Назревает что-то очень неприятное, и раз Серебряный Плащ привел тебя сюда, ты должен быть с ним рядом.
– Но он привел нас только для участия в королевском празднестве! – возразил Дейв. Впрочем, куда более нервным тоном, чем ему хотелось бы.
– Возможно, – согласился Гиринт. – Но теперь, оказывается, в ткань вашего Перехода вплетены и другие нити.
Что было совсем не удивительно, хотя восторга у Дейва не вызвало никакого.
Повернувшись на бок, Дейв увидел на фоне ночного неба четкий силуэт Ливона, стоявшего на часах. От этого у него почему-то сразу стало спокойнее на душе. А ведь Ливон сперва не хотел ехать, вспомнил Дейв, потому что очень тревожился из-за Табора.
Вмешался в решение этого вопроса сам вождь и с абсолютной уверенностью и удивительной твердостью расставил все по местам, заявив, что дома от Ливона совершенно никакого толку, что о Таборе и без него есть кому позаботиться, что ничего необычного в том, что парень, вернувшись из лесу после поста, так долго спит, нет совершенно; например, он, Ливон, напомнил Айвор сыну, проспал чуть ли не сутки. А во главе охотников преспокойно дней десять-пятнадцать может побыть и Кектор – ему это будет даже полезно, потому что после той неудачи на охоте он что-то приуныл.
Нет, тебе обязательно нужно поехать, решительно сказал Айвор сыну, помня о совете Гиринта поскорее и при соблюдении максимальной секретности отправить Дейва на юг. Очень важно, сказал он, чтобы Дейв – он назвал его Дейвор, как и все они, – добрался до Парас-Дерваля благополучно. И пусть Ливон возьмет для этого двадцать Всадников. Торка вождь назначил первым помощником Ливона, и все было решено.
Айвор рассуждал исключительно логично и хладнокровно. Казалось, он все очень четко рассчитал и не намерен был отказываться от собственных планов. Но тут Дейв припомнил свой последний с ним разговор.
Лошади были оседланы, и сам он уже успел сказать собравшимся дальри последние слова прощания – это вышло, правда, несколько неуклюже и скованно, особенно когда он прощался с Лит и Лианой. Никогда он не умел как следует прощаться! Кроме того, Дейва ужасно смущали все эти девушки, обступившие его плотной толпой. Лиана же вела себя странно: казалась совершенно недоступной и очень далекой.
Затем он заглянул к Табору. Мальчик метался в жару, а в таких случаях Дейв тоже всегда чувствовал себя беспомощным, поэтому он лишь смущенно развел руками, надеясь, что Лит, которая вошла к Табору за ним следом, как-то поймет – если не его невысказанные слова, то хотя бы чувства.
А когда он вышел от Табора, Айвор неожиданно пригласил его в последний раз прогуляться вокруг лагеря.
– Ты возьми с собой в свой мир этот топор, – сказал вождь, – хотя, судя по твоим рассказам, вряд ли он тебе там особенно пригодится. Но уж одну-то службу он тебе точно сослужит: будет напоминать тебе о нас и о народе дальри. – Тут Айвор нахмурился. – Впрочем, боевой топор – не самое лучшее напоминание о Детях Мира… Может быть, тебе хотелось бы иметь что-то еще?…
– Нет, – пылко возразил Дейв. – Это отличный подарок! Правда, отличный. И я… я буду беречь его как зеницу ока!
Слова, жалкие слова. Они немного помолчали, и Дейв наконец сообразил, что действительно хотел сказать Айвору:
– Ты потом попрощайся за меня с Табором, ладно? – попросил он его. – Мне кажется, он замечательный человек! И я уверен: с ним все будет хорошо! Правда?
– Не знаю! – честно признался Айвор, и от этой его искренности у Дейва стало тревожно на душе. Они повернули и шли теперь на север. Прямо перед ними была Рангат, которая в солнечном свете казалась просто белым слепящим облаком. Ее заснеженные склоны так ярко сверкали, что больно было смотреть.
– Ты не волнуйся! Он, конечно же, скоро поправится, и все будет в порядке! – неловко попытался Дейв успокоить вождя, сознавая, как банально и глупо звучат его слова. Надеясь как-то исправить собственную оплошность, он быстро и с напором заговорил: – Знаешь, я все время хотел сказать, что ты был по- настоящему добр ко мне, что я очень тебе за это благодарен, и еще… я здесь многому научился! – И это действительно была чистая правда.
Айвор впервые улыбнулся.
– Приятно слышать, – сказал он. – Мне всегда хотелось думать, что у нас есть чему поучиться.
– О да! Еще бы! – Это Дейв сказал от всего сердца. – И если б я мог остаться у вас…
– Если бы ты мог остаться у нас, – Айвор остановился и посмотрел на него в упор, – ты стал бы настоящим Всадником!
Дейв почувствовал, что ему трудно дышать; он весь покраснел от смущения, испытывая несказанное наслаждение от этой скупой похвалы. Он не находил слов, чтобы как-то ответить, и Айвор поспешил помочь ему, смягчив серьезность момента шуткой:
– Вот только одно было бы затруднительно: где тебе подходящего коня раздобыть!
Оба засмеялись и пошли дальше. «Господи, – думал Дейв, – до чего же мне нравится этот человек! Очень! Жаль, что я не могу, НЕ УМЕЮ сказать ему об этом!»
И вдруг Айвор резко сменил тему:
– Я не знаю, что означает твоя вчерашняя встреча с Богиней, – сказал он тихо, – но, по-моему, значение ее чрезвычайно велико. Потому-то я и посылаю с тобой на юг Ливона. Так надо, Дейвор, хотя, если честно, мне ужасно не хочется его отпускать. Он еще так молод, и я очень его люблю! Ты ведь позаботишься о нем – ради меня?
Ничего себе!
– О чем ты говоришь? – воскликнул Дейв, удивленный донельзя. – Вот уж кто твердо знает, каким путем ему идти по жизни, так это Ливон! И ты хочешь, чтобы я, новичок, незнайка, его охранял? А не наоборот ли будет?
Но Айвор даже не улыбнулся.
