хватало стежка на манжете.
Рауль де Пайзен нахмурился.
– Черт возьми, информантом является мой собственный кузен. А поскольку мой кузен, месье, как вы хорошо осведомлены, еще слишком мал…
– В таком случае, дело упрощается – следует просто-напросто высечь невоспитанного ребенка за его ложь, – перебил брата Флориан, раздосадованный настойчивостью Рауля.
– Монсеньор герцог, я не потерплю, чтобы моего кузена называли лжецом, и не желаю слышать разговоры о порке, относящиеся к кому-либо из моих родственников. Требую удовлетворения за нанесенное оскорбление. Я пришлю к вам своих секундантов.
Флориан печально взглянул на брата. Но герцог де Пайзен пожал плечами, словно соглашаясь дать отпор надоедливому и незначительному противнику.
– Я полностью согласен с вами, шевалье. Чтобы не терять времени зря, отошлите вашего секунданта прямо к виконту де Лотреку, поскольку я обещал взять его своим секундантом при следующей дуэли.
Братья поклонились друг другу и чинно расстались, устроив публичную ссору, в которую никоим образом не была вовлечена мадемуазель де Нейрак. Напряжение в гостиной спало, и гости месье де Бранкаса поспешно проследовали по довольно холодному коридору – стены его представляли собой рамы тонких цветных стекол. Все направились в маленький домашний театр, где скрипачи уже настраивали инструменты для увертюры к новому представлению на сюжет гибели Содома. Занавес поднимался, люди в зале оживились, и остаток вечера прошел в довольно веселой обстановке.
К концу первого акта, пока устанавливались декорации к сцене в горной пещере Лота, все детали братской дуэли уже были оговорены месье де Лотреком и месье де Суакур. Высокий тощий месье де Суакур, будучи кузеном шевалье, настоял на своем праве стать секундантом Рауля в дуэли, которая, несомненно, будет вскоре обсуждаться повсюду.
Сразу после полуночи – в час, когда остальные гости месье де Бранкаса отправились в салон де Фрагейан развлекаться новой модной игрой с использованием маленьких хлыстов – братья покинули отель со своими секундантами. Послали за хирургом. Он, и пять девушек, которых виконт де Лотрек привез от Ла Фийон, сопровождали дуэлянтов в дом у Потра Мэйо, где они и развлекались до утра.
Вино оказалось таким хорошим, девушки такими милыми и послушными, что к рассвету Флориан погрузился в состояние всепрощающей благожелательности. Он предложил уладить дело мирным путем, но его слова потонули в возгласах протеста.
Лотрек, обращаясь ко всей компании, заявил, что женился лишь на прошлой неделе. Как он оправдается перед супругой в своем отсутствии? Не может же он сказать, что провел ночь, пьянствуя в обществе проституток! Если не будет дуэли, у него возникнет масса неприятностей. К тому же, на сегодняшнюю ночь он назначил несколько рандеву, и придется оправдываться еще и перед троицей разгневанных леди из высшего общества. Маркиз де Суакур, нечетко выговаривавший слова из-за отсутствия передних зубов, также выразил свое несогласие. Он заявил, что не справедливо со стороны герцога лишать их участия в афере, которая наделает много шума в свете: не каждый день братья дерутся на дуэли – об этом будут говорить. Маркиз согласен с де Лотреком, что каприз герцога безрассуден. Рауль с упреком заметил, что в деле затронута честь семьи. Отказ де Пайзена от участия в дуэли запятнает честь фамилии, а этого нельзя допустить.
Оцепенело слушая все эти доводы, Флориан ответил:
– Что такое честь, мой дорогой, по сравнению с любовью, которую мы питаем друг к другу?
Шевалье выглядел немного шокированным подобными речами. Он заметил, что Ганнибал и Агамемнон тоже являлись неплохими малыми и были ничуть не хуже мальчиков, так тепло относившихся друг к другу в Сторизенде и Бельгарде. Так пусть же смерть рассудит их. Невозможно отступиться, не вызвав враждебных сплетен по поводу их публичной ссоры.
Флориан вздохнул, слегка утомленный и раздосадованный отказом брата. В конце концов он ответил:
– Хорошо. Нужно следовать логике. Вам лучше знать, Рауль. Де Пайзены никогда не оскорбляли окружающих неуважением к их мнению.
Джентльмены вышли в парк и проследовали к старому Шато де Мадрид. Дорожка за ночь покрылась тонким слоем снега, скрипевшим под ногами, подобно песку. Флориану показалось необычным, что зимой на дубах все еще оставалось так много бронзовых листьев. Они затеняли пространство, заставляя снег казаться голубоватым.
Джентльмены приготовились к дуэли. Все четверо вооружились двумя пистолетами и шпагой. Когда все было готово, Рауль без промедления выстрелил и ранил Флориана в левую руку. Рука болела. Маленький брат с чумазым личиком никогда не причинил бы ему боль.
Со стороны Флориана де Лотрек упал замертво. Пуля маркиза де Суакур невероятным образом попала виконту прямо в правый глаз, задев мозг.
Маркиз выглядел озадаченным.
– Имя за имя! Однако у нас появилась еще одна вдовушка, нуждающаяся в утешении. Ночное пьянство приводит к тому, что человек дерется на дуэли с расшатанными нервами. Но где же наши сыны Эдипа?
Маркиз обернулся, и то, что он увидел, выглядело довольно любопытно.
Флориан вздрогнул, затем, опустив пистолет, выстрелил в тощего маркиза, попав ему в грудь. Рауль де Пайзен вскинул второй пистолет и тоже выстрелил. Мимо. Извлекая шпагу из ножен, он стремительно направился к брату. Флориан ждал, подняв заряженный пистолет. Раулю оставалось сделать всего два шага. Герцог выстрелил – шевалье упал, смертельно раненный. Флориан подошел к брату. Тонкий снег под ногами хрустел и шаги герцога были хорошо слышны.
– Ты сделал это ради меня, мой дорогой, – прошептал шевалье.
Флориан возмутился. Рука сильно болела, и ему хотелось сказать что-нибудь соответствующее обстоятельствам, но не мог припомнить ни одного подходящего прецедента. Герцог старался отогнать навязчивый вопрос, ответственен ли он за жизнь брата перед богом. Он обратился к незнакомцу, лежащему у его ног, с потрясающим самообладанием, в то время как сердце его разрывалось:
