скрылись из виду, не проронив ни слова. Психиатр в нерешительности остановился в дверях — и его лицо выражало крайнюю степень беспокойства.
Бросив «Нью-Йоркер» на столик у дивана, посетительница встала и откашлялась.
Шоу рассеянно обернулся к ней, и на миг показалось, что врач ее не узнал. Но тут психиатр внезапно пришел в себя и воскликнул:
— Эйдриен! Боже мой, входите.
Она проследовала за ним в кабинет и села в кресло у письменного стола.
— Что-то случилось? — поинтересовалась гостья.
Шоу казался взволнованным и смущенным одновременно.
— Мне запретили упоминать об их посещении, — сказал он.
— О чьем посещении?
— Тех людей, которые отсюда только что вышли.
— А… — протянула Эйдриен, не совсем понимая, о чем идет речь.
Психиатр нахмурился и заглянул ей в глаза:
— Вы ведь не все мне рассказали, так? О нашем друге.
Собеседница поерзала в кресле и призналась:
— Не все.
— Потому что теперь… Ну, теперь возникли проблемы.
Ей стало крайне неприятно при мысли о том, что она втянула этого доброго и отзывчивого человека в неразбериху собственных проблем, а заодно и проблем Дюрана. То есть Макбрайда, конечно.
— Я подумала, что чем меньше вы знаете…
— Меня попросили отдать личную карту Лью, и я отказал.
— Кто попросил?
— Те, кого вы встретили в приемной.
Эйдриен задумалась.
— А кто они?
Психиатр покачал головой:
— Сказали, что из правительственного агентства.
— Какого именно?
— Не знаю.
Собеседница скорчила мину и рассудила:
— Что ж, если им нужна карта больного, пусть запросят ее в официальном порядке.
Доктор Шоу покачал головой и скорбно улыбнулся:
— У этих людей, похоже, другие методы. Они очень настаивали.
— Мм-м…
Психиатр постарался выкинуть недавних посетителей из головы и перевел разговор на другую тему:
— Вы собирались проверить статьи по Макбрайду. Что-нибудь нашли?
Эйдриен тоже оказалась рада сменить тему беседы.
— Совершенно верно! — воскликнула она. — Начнем с того, что он действительно тот человек, кем себя и считает. Только одна маленькая загвоздочка — его считают умершим.
— Что?
— И еще у Макбрайда нет и не было ни жены, ни ребенка. Против него не выдвигалось обвинений в убийстве. Вообще ничего подобного не происходило. — Эйдриен вынула из сумочки копию статьи о потерпевшем бедствие самолете и протянула собеседнику. — Здесь у Льюиса волосы длиннее, но все равно его легко узнать.
Шоу надел очки для чтения, взглянул на фотографию и кивнул, сосредоточившись на статье. Через некоторое время он оторвал взгляд от бумаги и обратился к Эйдриен:
— Вы действительно уверены, что ничего не пропустили?
— На все сто. Я просмотрела все ссылки «Нексиса», в которых упоминается фамилия Макбрайд в Сан- Франциско с 1995 по 1997 год. Сотни газетных и журнальных статей. И ничего хотя бы отдаленно напоминающего сказку, что он вам преподнес. Если я что-нибудь и пропустила — а это вряд ли, — то о преступлении точно упомянули бы в статье про авиакатастрофу.
Собеседник откинулся на спинку кресла и принялся задумчиво созерцать потолок.
— А может, он состоял в гражданском браке. И ребенок носил другую фамилию. Что, если Макбрайда никогда не подозревали в убийстве?
— Док, перестаньте. Это уже перегиб.
Психиатр помедлил и проговорил:
— Знаете, наверное, вы правы.
Они договорились встретиться в больнице на следующее утро. Тем временем Шоу поспешил в палату распорядиться, чтобы Макбрайда держали в ремнях, но воздерживались от дальнейших доз успокоительного.
Вернувшись в «Мейфлауэр», Эйдриен переоделась в спортивный костюм, сунула в правый ботинок десятидолларовую бумажку и на лифте спустилась в вестибюль. Какой-то человек снимал со стен развешанных ко Дню благодарения индеек, у дверей стоял портье, зябко потирая руки в перчатках. Он кинул в сторону девушки восхищенный взгляд, когда та смело шагнула в ноябрьскую стужу.
— Если через час не вернусь, — проговорила Эйдриен, — высылайте сенбернара.
Над головой виднелся пятачок неба в обрамлении ветвей древних дубов и платанов, на мягкой, точно пудра, лошадиной тропе лежали кучи навоза. Эйдриен бежала по пологому склону, спускаясь к темному пруду на южном краю Гарлема, где стайками жались друг к другу подростки из частной школы. Они с видом заговорщиков курили, переговариваясь и посмеиваясь. Слышался шум роликов на тротуаре, раздавался стук теннисных мячей, на мерцающей глади водохранилища за забором из проволочной сетки отражалось заходящее солнце, а девушка бежала, размышляя о Макбрайде.
«Как можно вообразить семью настолько отчетливо, — задавалась вопросом Эйдриен, — чтобы поверить в ее гибель и самому захотеть смерти? И почему это поддельное прошлое всплыло, когда удалили имплантат? Бессмыслица какая-то. Хотя если предположить, что так называемый Дюран должен покончить с собой после удаления прибора, дабы к нему не вернулась настоящая память, все очень неплохо встает на места. И весьма кстати появляются люди в черных плащах…»
Эйдриен прибыла в больницу на следующее утро почти на полчаса раньше назначенного времени. Она прекрасно выспалась и надеялась, что сумет повидаться с Макбрайдом до прихода Шоу. Однако сестра в приемной наотрез отказалась ее пропустить:
— В сектор «А-4» посетители не допускаются. Это относится ко всем без исключений.
Впрочем, посетительница оказалась очень настойчивой, и ей разрешили подождать.
В десять утра из лифта вышел доктор Шоу. От былого радушия психиатра не осталось и следа: он выглядел мрачно и решительно. Без долгих прелюдий Шоу оборвал на полуслове попытавшуюся возражать дежурную, и они вместе с Эйдриен проникли за тяжелые металлические двери сектора «А». На пункте охраны светились телевизионные экраны, показывая с десяток белых одноместных комнатушек, обитатели которых вели себя крайне пассивно.
— Вы знаете правила, доктор, — торопливо проговорила сестра.
— Вот именно. Я знаю правила и, уверяю вас, перевел бы пациента в другой сектор, будь у меня хоть немного времени. Дело не терпит отлагательств, простите, — ответил Шоу.
Эйдриен поразилась его словам: «Не терпит отлагательств?»
— Что ж, если вы нарушите протокол, — не сдавалась сестра, — я буду вынуждена…
— Почему бы вам просто не написать докладную? — посоветовал Шоу, удаляясь прочь. — Я в любом случае срочно выписываю этого пациента.
— То есть как это выписываете? Этот человек не в том состоянии, чтобы…
Впрочем, окончания фразы психиатр уже не услышал: он шел так быстро, что Эйдриен приходилось почти бежать за ним.
Они двигались по коридору вдоль больших окон с проволочной сеткой, за которыми лежали пациенты.
