Она подняла веки, встретилась взглядом с его янтарными кошачьими глазами и чуть заметно кивнула, поворачиваясь спиной к стойке бара. Ловкие пальцы Ника зацепили кружевные трусики, и вот они уже на полу. Легко, словно пушинку, Ник приподнял Беатрис и посадил на барную стойку. Дрожащими пальцами она пыталась справиться с тугой молнией его джинсов. Наконец ей это удалось. Белье – последняя преграда, и больше ничто не может помешать им.
Беатрис обхватила ногами обнаженные бедра Ника и притянула его к себе. Она вновь открыла глаза, и Ник заметил, как на секунду расширились ее зрачки. Он утонул в этих глазах, как тонул уже не один раз и еще ни разу. Беатрис качнулась вперед-назад, задавая темп, и для него остались только эти голубые озера страсти.
Они двигались все быстрее и быстрее, сбрасывая посуду, оставшуюся на стойке, крича от наслаждения, изнемогая от близости. Беатрис смотрела в золотистые глаза Ника и не думала ни о чем.
Они так и не поговорили в эту ночь. Их тела, их руки, их губы были гораздо красноречивее любых слов. И лишь на рассвете, засыпая в изнеможении, Беатрис прошептала:
– На тебя невозможно сердиться! Наверное, потому, что я тебя люблю.
8
Она проснулась от голода. В последнее время это с ней случалось практически постоянно. С первого этажа, из кухни их нового загородного дома приятно пахло омлетом с ветчиной и гренками – стандартным завтраком от Ника, ведь она так и не нашла времени научиться готовить.
Беатрис положила руку на еще не округлившийся живот и с тоской подумала, что пройдет еще не меньше двадцати пяти недель до того момента, когда она увидит их «зернышко».
Это зернышко уже размером с хорошую картофелину, подумала Беатрис, вставая с постели.
О том, что такое токсикоз, Беатрис так и не узнала, и если что-то и изменилось в ее самочувствии, то только аппетит: он стал поистине зверским.
Ты плод любви, мысленно сказала она, положив руку на живот. Настоящей любви.
Она отдернула шторы и распахнула окно. Палисадник под окнами играл всеми красками лета.
Ровно год, подумала Беатрис. Ровно год с той ночи, когда все началось.
От ее улыбки в комнате словно стало светлее. Беатрис набросила халат, кончиками пальцев прикоснулась к тюльпанам, которые теперь каждое утро стояли на туалетном столике, и поспешила в ванную комнату. Ей не хотелось появляться перед Ником растрепанной и сонной, хотя он не раз говорил, что такая Беатрис нравится ему больше всего, ведь только так становится понятно, что его любимая женщина не только бизнес-леди.
Теперь еще и мать, думала Беатрис, глядя в зеркало.
Ничего нового там не было: все та же ухоженная блондинка с восхитительными голубыми глазами. Ее фигурка все еще оставалась стройной и гибкой, кожа без единого изъяна. И все же в ней что-то неуловимо изменилось. Эти изменения были так сильны, что многие знакомые не сразу узнавали обновленную Беатрис.
А ведь нам пришлось много пережить, вспоминала она. Иск Дарела и мой встречный иск по возмещению ущерба, нанесенного салону «Бель» Дарелом и Эллис. Целых два года они дурили мне голову! Много лет Эллис завидовала мне, а потом встретилась с Дарелом и вместе они решили отобрать мой салон. Суд мы выиграли, но они не умеют играть честно. Потом были попытки сорвать открытие второго салона, подложные документы и науськивание налоговой инспекции. Как хорошо, что Ник был рядом со мной все это время! То, что оба моих салона успешно работают, в большой степени его заслуга. Если бы не он, Дарелу и Эллис удалось бы завладеть моими салонами.
Губы Беатрис сами собой сложились в презрительную улыбку. И хотя прошло много времени, воспоминания были еще свежи. Вот они с Ником сидят бок о бок в салоне и пытаются разобраться в «наследии» Эллис. Уже далеко за полночь, весь квартал спит, а они не могут оторваться от расчетов, справок, выписок и счетов. Ник часто повторял, что салон удалось отстоять только чудом, и Беатрис знала, кто был этим чудом. Она понимала, чем обязана Нику, и дело было даже не в салоне…
А вот воспоминания о той ярости и обиде, что охватили ее, когда она узнала о заговоре Ника и доктора Моррана, в памяти не сохранились. Яркая эмоция оставила столь же слабый след в ее душе, как и фейерверк: минута горения – и ничего.
Как жаль, что я так поздно поняла, кого люблю на самом деле. И как хорошо, что Ник нашел в себе силы прийти сразу же. Кто знает, что я выкинула бы на следующий день, искусственно разжигая в себе неприязнь? А так Ник просто пришел и остался.
Тем утром Беатрис так же, как и сегодня (и как все последующие дни), проснулась от запаха готовящейся еды. В ее квартире это было сродни чуду. Она вышла в кухню и удивленно уставилась на Ника, колдующего у плиты. Он робко улыбнулся и сообщил, что завтрак будет готов через десять минут.
Правда, в тот день они сели завтракать подгорелым омлетом через полчаса…
Но этот первый завтрак Беатрис запомнила навсегда, потому что тогда она поняла, что никогда не отпустит Ника из своего дома.
Через два месяца после открытия второго салона смущающийся Ник сообщил, что он присмотрел несколько вариантов домов в пригороде. Еще через месяц они купили этот дом, и Беатрис получила новый урок: не нужно быть идеальной хозяйкой, чтобы в твоем доме было хорошо. Достаточно любви.
Известие о беременности было громом среди ясного неба. Предположение высказал Ник, несколько дней внимательно наблюдающий за Беатрис, и, как обычно, он оказался прав.
Иногда Беатрис посещала мысль, что она слишком счастлива: ребенок, любимый мужчина, работа, дом. Она боялась, что судьба когда-нибудь потребует вернуть все это счастье с процентами. И тогда Беатрис шла к Нику, прижималась к нему и думала о том, что, пока они вместе, им ничто не страшно, а вместе они будут всегда. В этом Беатрис была уверена не только потому, что любила Ника. Она видела гороскопы совместимости. Доктор Морран решил покаяться перед ней и составил максимально точные гороскопы, ведь теперь он располагал не только датой, но часом и местом рождения Ника. И в этом гороскопе говорилось, что они идеально подходят друг другу.
Астролог долго и красноречиво уверял Беатрис в том, что ничего не выдумал, пока Беатрис не рассмеялась и не показала ему собственноручно составленный гороскоп, как две капли воды похожий на его.
Правда после всей этой истории она перестала пользоваться услугами доктора Моррана и его коллег. Теперь-то Беатрис знала, что человек сам делает свою судьбу, и больше не нуждалась в советах звезд. А доктор Морран стал другом семьи, просто Фрэнком.
Беатрис заплела волосы в косу, переоделась в домашнее мягкое и приятное платье и спустилась в кухню.
– Доброе утро, любимая! – Ник оторвался от плиты на секунду, чтобы поцеловать Беатрис.
– Завтрак будет готов через десять минут? – улыбнувшись, спросила она.
– Ну уж нет! – усмехнулся в ответ Ник. – Кларисса вчера после крестин все уши мне прожужжала, напоминая, что я должен беречь тебя. А если совместить это с многозначительными взглядами… Я толком не успел пообщаться с крестником. Ты хотя бы все время была с малышом.
– И с марками Бернарда. Доверяешь мнению Клариссы? – поинтересовалась Беатрис, ставя на стол приборы.
– Опыт у нее больше нашего: все же две беременности и трое детей.
– Я бы тоже не отказалась от двойни! – мечтательно сказала Беатрис.
– Не все сразу, – философски заметил Ник, ставя еду на стол. – Как ты себя чувствуешь?
– Великолепно! – совершенно искренне ответила она, набрасываясь на омлет.
Ник с немножечко глупым от счастья лицом наблюдал за тем, как она ест, но сам едва притронулся к завтраку. В конце концов Беатрис обратила на это внимание.
– Объявление? – поинтересовалась она.
– Знаешь, я тут подумал, ты все же протестантка, да и меня мама водила в церковь в детстве.
Беатрис поперхнулась соком.
– Ник, в последний раз я была в церкви в двенадцатилетнем возрасте.
– И все равно, я думаю, нехорошо, что ребенок родится вот так…
– Как вот так?
