Настоящие, законные узы свяжут их на три дня раньше.
Питер сосредоточился на дороге, старательно гоня прочь неприятные мысли. Отступать было некуда. Их брак – почти решенное дело.
– Ты и после нашей свадьбы собираешься водить ее сына на футбол? – вдруг спросила Камила.
Питер сразу же понял, почему сегодня она была такой удивительно молчаливой.
– Да, – спокойно ответил он, понимая, что отпираться глупо.
– Может быть, ты и с ней поддерживаешь отношения?! – ядовито поинтересовалась она.
– Камила, не нужно устраивать сцен, – устало попросил Питер. – Я просто чувствую себя в ответе за этого мальчика. Ему очень нужны мужское внимание и участие. Я могу дать Тиму крупицу этого внимания. Что в этом плохого?
– И тебя не смущает то, что он ее сын?
– Меня это радует.
Камила надулась. Питер мысленно отругал себя за несдержанность. Камила имеет право быть недовольной. В некоторой степени она права… Но это не заставит Питера отказаться от Тима. Хватит и того, что он отказался от Андреа.
Питер бросил быстрый взгляд на свою невесту. Почти жену. Камила явно обиделась и теперь сидела надувшись и с трудом сдерживая слезы.
– Как ты узнала? – спросил Питер. – Я не говорил тебе, чтобы не расстраивать. Пойми, я даже ни разу не видел Андреа! Тим один спускается к машине.
– Эмми проболталась. Или специально сказала, – подумав, добавила Камила. – Девочка отлично знает, как сделать мне больно.
– Ты опять хочешь обвинить ее бог знает в чем! – упрекнул ее Питер. – Эмми обещала вести себя прилично и держит слово.
Камила хмыкнула.
– Хочешь что-то возразить? – спросил Питер. Он был уверен в дочери и не хотел верить Камиле.
– Вчера у себя в чае я нашла дохлого таракана.
– Какая гадость! – передернулся Питер. – Нужно вызывать…
– Не нужно никого вызывать, – прервала его Камила. – У нас в доме нет тараканов. А этот совсем не случайно попал в мою чашку.
– Хочешь сказать, Эмми подбросила? У тебя нет доказательств.
– Знаешь, иногда доказательства просто не нужны. Я уверена в том, что это проделки Эмми!
– Как ты можешь такое говорить?! – упрекнул ее Питер. – Я знаю, Эмми держит свое слово.
– Ты совсем не знаешь свою дочь. Это чудовище!
– Не смей так говорить о ней, – спокойно, чересчур спокойно сказал Питер.
Но Камила не могла остановиться, она пошла ва-банк. Тем более что через несколько дней Питер сам во всем убедится. Уж она постарается!
– Да, твоя дочь – чудовище! И я боюсь за нашего ребенка. Уже несколько раз на полу в кухне было пролито масло. В ванной под ковриком постоянно вода. А вчера, когда я спускалась по лестнице, Эмми бежала мимо и толкнула меня!
– Ты хочешь сказать, что Эмми пытается навредить тебе?
– Именно! Она видела, как я поскользнулась и сильно испугалась. Девчонка знает, что мне сейчас опасно падать. Я уверена, она пытается убить нашего ребенка.
Во взгляде Камилы было напряженное ожидание. Конечно, он не поверит в ее рассказ, но хотя бы зерна сомнений она должна посеять в его душе!
Питер сосредоточенно вел машину.
– Я не верю тебе, – наконец сказал он.
Камила тяжело вздохнула и откинулась на сиденье.
– Я не могу поверить в то, что моя дочь пытается убить моего ребенка. Эмми не способна на такой шаг. Ты просто пытаешь рассорить меня с дочерью.
Камила дернулась, как от пощечины. Она выпрямилась и гневно посмотрела на Питера. Роль нужно было играть до конца.
– Неужели тебя совсем не интересует наш ребенок? И ты готов так просто от него отказаться? Готов простить дочери его убийство? И ничего не сделаешь для того, чтобы уберечь его?
– Камила, запомни, пожалуйста, на всю жизнь: на всем свете для меня нет ничего дороже Эмми. И если ты попытаешься заставить меня выбирать между этим ребенком и моей дочерью, я выберу Эмилию.
Ее тело действовало само. Рука взлетела для удара, и звон пощечины раздался в салоне. Питер недоуменно посмотрел на Камилу. Он всего на миг отвлекся от дороги.
Камила завизжала и закрыла лицо руками.
Андреа и Тим только что вернулись с прогулки. Впервые за много дней у них было отличное настроение. Им всегда нравилось проводить время вместе, а события последних месяцев сблизили их еще сильнее.
– Ты просто замечательно катаешься на роликах! – похвалила Андреа сына, без сил падая на диван.
– Ты тоже ничего, – снисходительно заметил Тим.
– Спасибо! – Андреа рассмеялась. – Умывайся, и будем обедать.
Тим побежал в ванную комнату, а Андреа откинулась на спинку дивана и на несколько секунд прикрыла глаза. Прогулки с Тимом выматывали ее, но так приятно было видеть, как сын смеется. Да и сама она, пытаясь удержать равновесие на роликовых коньках, забывала о своем горе и смеялась от души.
Телефонный звонок вернул ее к действительности.
Наверное, Шарлотта, подумала Андреа. В последнее время подруга старалась ни на миг не покидать ее.
– Алло? – взяла она трубку.
– Андреа?
Она с трудом узнала этот дрожащий голосок, полный страха, боли и слез.
– Эмми?! Что случилось?!
– Папа и Камила попали в аварию. Они сейчас в больнице. Приезжай, пожалуйста, мне страшно!
– Конечно, милая, – пробормотала Андреа, с трудом понимая, что происходит. – Я скоро буду. Тим! – крикнула она.
Мальчик вышел из ванной и удивленно посмотрел на мать. Что могло случиться, чтобы так кричать?
– Тим, мы немедленно едем к Питеру. Он попал в больницу, и Эмми сейчас совсем одна.
Мальчик кивнул, и, не говоря лишних слов, подал матери куртку.
Андреа прижимала к себе заплаканную Эмми. Тим стоял рядом и испуганно держал мать за руку. Мальчик храбрился, ведь он был опорой для матери и для Эмми, но больничная атмосфера давила на него слишком сильно. Он еще очень хорошо помнил, как ходил проведывать мать, держа за руку бабушку. И Эмми хорошо помнила походы с отцом к больной матери. Знала, что ей не помогли, и теперь ужасно боялась за отца. Андреа же старалась не показывать детям свой страх. Сейчас она не имеет права на слабость.
Они стояли перед стойкой регистрации, пытаясь в сутолоке больницы понять, что же им делать дальше.
– Скажите, мы можем увидеть Питера Миллса? – спросила Андреа медсестру за стойкой.
– Миллс, Миллс… – пробормотала она, водя мышкой по коврику.
– Он попал к вам четыре часа назад после аварии, – подсказала Андреа.
– Ага, Питер Себастьян Миллс и Камила Аурелия Стефано. К сожалению, увидеть их вы не можете. Они сейчас в реанимации.
Андреа побелела, но взяла себя в руки.
– Насколько все серьезно? – спросила она.
Медсестра раздраженно пожала плечами, мол, откуда ей знать? Она просто регистрирует поступивших больных.
