целой охапкой свертков и пакетов, то глаза ее сверкали, словно звезды, и она вслед за Джейн вышла в дальнюю комнату, даже не взглянув мою сторону. Я остался сидеть в гостиной, мысленно уговаривая себя, что так и должно быть, что это как раз то, чего я желал для нее. Если она будет любить своего ребенка, станет ему хорошей матерью и при этом перестанет пить, бегать на танцы и заигрывать с мужиками, то это будет просто замечательно, и мне тогда тоже будет немного легче, и я наконец-то смогу выбросить из головы все те постыдные мысли насчет нее, что одолевают меня в последнее время. Ничего хорошего мне это не сулило. Если у нее был ребенок, и она его ненавидела — это ее дело, и меня не касается. Но если она не испытывала ненависти к нему, то он должен был неизбежно встать между мною и ей, и так будет всегда. Я все еще сидел, погрузившись в невеселые раздумья, в то время, как Джейн в соседней комнате подробно объясняла, как готовить смесь, и как варить кашу. Потом они начали кормить малыша, и тот перестал плакать, а Джейн ласково разговаривала с ним, рассказывая ему, какой он у них хороший и красивый. И затем Кейди вышла обратно в гостиную, села рядом и взяла меня за руку.
— Джесс, хочешь я покажу тебе своего ребенка?
— Вообще-то, не очень.
— Он очень хорошенький малыш.
— Это я уже слышал.
— И к тому же он твой внук.
— Да, я знаю.
— И вообще, Джесс, мне было бы очень приятно…
— А мне нет.
— Что ж, как хочешь. Если такое твое решение, я не стану тебе заставлять. Я увезу его отсюда. В силу некоторых причин я не могу пока еще вернуться в Блаунт. Так что мы вместе с Джейн и малышом просто переедем в гостиницу в Карбон-Сити, чтобы не докучать тебе своим присутствием.
— Я не говорил, что ты должна уехать.
— Если моему ребенку здесь не рады, то я тоже не останусь.
— Ты очень изменилась. Это все, что я могу сказать.
— А Джейн не сказала тебе, почему так получилось?
— Вообще-то, нет. Что-то не припоминаю…
— Разве она не сказал тебе, почему Моук украл его?
— Она сказала, что ему было очень одиноко.
— Он любил Дэнни, особенно с тех пор, как незадолго до моего отъезда Белл начала драться с ним и закатывать скандалы по любому поводу и вовсе без повода. Моук же все терпел, потому что был без ума от малыша, а потом, когда он узнал о том, что ребенка хотят отобрать, то он просто забрал его и уехал.
— А кто собирался отобрать твоего ребенка?
— Джейн случайно повстречался Уош.
— Это который отец Дэнни?
— Да.
— Короче говоря, тот самый подонок.
— Он не подонок.
— Он поступил, как самый распоследний негодяй.
— Его отец заставил. А потом, неделю назад, Джейн случайно встретила его на улице, в Блаунте. И он расспрашивал обо мне, и о Дэнни, и был настроен весьма дружелюбно, и тогда Джейн решила поговорить с ним начистоту и спросила напрямик, почему он не женится на мне, чтобы сын носил его фамилию, а он сам…
— Перестал бы вести себя, как подонок.
— Ну, в общем, Джесс, в ответ он сказал ей просто-таки замечательную вещь.
— Что же такого он ей сказал?
— А что, что он все это время только и думал обо мне, и как только ему исполнится двадцать один год, мы с ним сразу же поженимся, вне зависимости от того, что думает на сей счет его семья. Ему же только двадцать лет, он всего лишь на год старше меня. А еще он сказал, что, возможно, ему удастся и раньше получить их согласие на брак, потому что их семью постигло большое несчастье. Его сестра, та самая, что вышла замуж за угольного магната из Филадельфии, перенесла тяжелую операцию, и у нее больше никогда не будет детей. Так что теперь внуков им может подарить только Уош. И к Дэнни они стали относиться совсем по-другому. И… и я тоже. Джесс, мне так стыдно за то, как я раньше обращалась с ним.
— Что ж, все довольны и счастливы.
— Джесс, а ты что, не рад?
— На мой взгляд, подонок — он и есть подонок.
— И что, не хочешь порадоваться за меня?
— Не будем об этом.
В глазах у нее стояли слезы. Она сидела рядом, комкая подол платья. Это было скромное голубое платьице, в котором она казалась еще более юной и милой. Я сказал, что она может остаться и жить здесь столько, сколько ей будет нужно, а я сам уеду и сниму комнату в Карбон-Сити, но она заупрямилась, и заявила, что уедет сама. Весь этот спектакль мне уже порядком поднадоел и начинал действовать на нервы, но тут из дальней комнаты вышла Джейн. Она подошла к нам, наклонилась и положила мне что-то на колени. Это был самый милый ребенок на свете. Он глядел на меня снизу вверх широко распахнутыми глазами и был розовощеким, а его кожица была мягкой и теплой. Он был голеньким, в одном лишь подгузнике. Кейди хотела было забрать его у меня, но я подхватил его на руки и пересел на скамейку у камина, крепко прижимая его к себе. Сначала мое сердце разрывалось от жалости, а потом я принялся разглядывать его и был так рад от осознания того, что это тоже моя родная кровь, что мне хотелось петь. Подгузник съехал немного вниз, и я вздрогнул, увидев у него на животике, чуть пониже пупка, большого коричневого жука, вернее, то, что показалось мне жуком. Я хотел осторожно снять его пальцами, и, заметив это мое движение, Джейн рассмеялась.
— Это родинка.
— А мне показалось, что это какой-то мотылек.
— Ну да, это его «бабочка».
— Фу ты… а я уж перепугался до смерти.
Малыша снова унесли в другую комнату, но затем я все же вызвал Кейди оттуда.
— Я беру обратно все свои слова. Он такой милый, просто чудесный ребенок.
— И все-таки, мне, наверное, лучше уехать…
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Могу себе представить, каково тебе сейчас.
— Ничего подобного! Все в прошлом, и озлобленность, и раздражение, короче, с этим покончено. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И если этот молодой человек хочет на тебе жениться, то он не подонок, и я буду просто счастлив, если у вас все сложится благополучно.
— Джесс, я так рада!
— И я тоже.
— Я хочу быть твоей маленькой дочкой.
— А я хочу быть твоим папой.
— Поцелуй меня.
Я поцеловал ее, и она тоже поцеловала меня в ответ, но уже не так горячо и страстно, как прежде, а, наоборот, трогательно и целомудренно, подобно тому, как поцеловал меня Дэнни, перед тем, как его унесли.
Глава 6
