подыскивают раму для картины, купленной одним из наших посетителей. Я должен помочь сделать правильный выбор. А потом я вернусь и покажу вам некоторые заметные, с моей точки зрения, работы. — Он бросил быстрый взгляд на Тремлетта. — И кстати, тогда отвечу на любые ваши вопросы, сэр.
— Хорошо. У меня их немало.
Ноэль очень хотелось, чтобы он поскорее удалился. Ей нужно было время, чтобы освоиться, побродить по галерее, рассмотреть посетителей и приглядеться к ним, наконец… ей нужно было время, чтобы казаться непринужденной и спокойной.
Едва Уильяме скрылся, она повернулась к Тремлетту:
— Когда этот бедный человек увидел вас, он готов был упасть в обморок. Я видела: те несколько минут, что вы беседовали, он казался очень взволнованным и держался очень напряженно.
— Странно! А я подумал, что это вы нарушили его душевное равновесие.
— Я? — Ноэль нахмурилась. — По какой же причине мое присутствие могло его расстроить? Мы никогда прежде не встречались.
— Это вы так говорите. — В глазах Тремлетта снова загорелся огонь, который ей уже довелось видеть, будто он пытался проникнуть в ее мысли. — Миледи, — перебила их Грейс, которая стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, равномерно распределяя немалый вес своего тела, — не могу я предложить вам начать с того, что вы намеревались сделать? Уже почти половина второго, а мы должны оставить время на еду перед возвращением на вокзал. Мы будем дома только к ночи, а к тому времени обессилеем от голода.
Губы Ноэль сложились в насмешливой улыбке. Она-то знала, о чьем желудке беспокоилась Грейс.
— Очень хорошо, Грейс. Начнем осмотр галереи. Кто знает, возможно, я найду что-нибудь особенное для папы именно здесь вдобавок к булавке для галстука.
— Вы поэтому хотели побывать в этой галерее? — тихо спросил Тремлетт. — Ради своего отца?
Невольная ирония этого вопроса ошеломила Ноэль, и ей расхотелось улыбаться. Ради отца? Господи, вовсе нет! Человек, которого она хотела увидеть, был кем угодно — только не ее отцом! Да, он причастен к ее появлению на свет. Но был ли он ее отцом? Никогда!
— Леди Ноэль? — с беспокойством спросил Тремлетт. — С вами все в порядке?
— Да, — вздрогнув, ответила Ноэль. — Думаю, Грейс права. Лучше начать осмотр.
— Прекрасно. В таком случае начнем? — Граф предложил ей руку.
Сукно его плаща, жесткое, теплое, прикасалось к ее ладони и действовало на нес магнетически. Ноэль ощущала его сильные и упругие мускулы. Их взгляды встретились, и между ними возникло тайное понимание, будто их обоих обдало горячей волной.
На щеках Ноэль вспыхнул жаркий румянец, она отвернулась и, стараясь подавить волнение, спросила первое, что пришло ей на ум:
— Вы не сказали, какое дело привело вас сюда.
— Разве? — Хрипловатый голос Тремлетта раздался так близко, будто он нашептывал что-то ей одной. — Я ведь говорил вам о своей деятельности. Я расследую права на земельные владения. И у меня есть вопросы к Уильямсу.
С этими словами он увлек Ноэль дальше.
— Вам нравится манера прерафаэлитов[2]? — спросил он. — Или вы предпочитаете более традиционную живопись?
Ноэль замялась, вспыхнула, осознав явное превосходство графа по части изящных искусств. Ей стало стыдно, но ответила она честно:
— Я бы не отличила акварели от масла, не говоря уж о том, что не заметила бы разницы между прерафаэлитами и приверженцами стиля рококо[3]. — Она откинула голову назад и отважно встретила его взгляд. — Но вы ведь уже догадались об этом, не так ли?
В его удивительных глазах она прочла изумление:
— Да, но я не ожидал, что вы признаете это.
— Почему бы и нет? Я ведь уже говорила вам, что я ужасающе прямолинейна. Я не умею лгать — так зачем же пытаться?
Тремлетт с изумленным видом покачал головой:
Вы, миледи, непредсказуемы, как летняя гроза. Вы настоящая Буря, как называет вас отец… и я…
— Прошу прощения. — У них за спиной возник Уильямс. Ноэль так и не узнала, что граф собирался сказать.
— Леди Ноэль, — начал управляющий, — не могу ли я попросить вас следовать за мной? Уделите мне минуту времени. Одна, — добавил он, бросая быстрый взгляд сначала на Тремлетта, потом на Грейс. — Владелец галереи был бы вам признателен, если бы мог сказать вам пару слов. Он хотел бы помочь вам найти то, за чем вы сюда пожаловали.
— Понимаю. — Сердце Ноэль отчаянно забилось, и, забыв о своих хитроумных планах, она спросила его прямо: — Владелец галереи, как я понимаю, мистер Бариччи?
Уильяме кивнул.
— Прекрасно, — услышала она свой голос, — я последую за вами.
Она высвободила свою руку, чтобы отойти от лорда Тремлетта, почувствовав при этом, что мускулы под ее ладонью будто окаменели. Решительно вздернув подбородок, она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, какое ему дело до того, что она побеседует с Бариччи?
— Вам незачем меня ждать, — сказала она, имея в виду, что не хочет причинять ему неудобств. — Вы были более чем добры к нам. Мы самостоятельно доберемся до вокзала.
— Очень мило с вашей стороны, — ответил он. Но при этом глаза его были прищурены, а губы сжаты так, что образовали тонкую линию. — Но я договорился со своим кучером, чтобы он доставил вас в целости и сохранности на станцию к вашему поезду, и намерен сдержать свое слово. Что до меня, то, как я уже говорил вам, у меня здесь свои дела. Поэтому я поброжу по галерее, пока вы не закончите свои. Во всяком случае, мы с Грейс подождем вас здесь.
— Миледи, это не годится. Это против всяких правил, — возмутилась Грейс. — Я должна вас сопровождать. Вы окажетесь там в обществе двух джентльменов.
— Одного, — возразил Уильямс. — Я только отведу леди Ноэль в офис мистера Бариччи, а потом вернусь;
— Ну это еще хуже! — запричитала Грейс.
— Прекрати, Грейс! — Ноэль выпрямилась во весь рост, и, хотя девушка и была миниатюрна, горничную впечатлили ее решимость и твердость. — Я ценю твою добросовестность, но все же окажу любезность мистеру Бариччи и побеседую с ним наедине. Я очень быстро вернусь. Подожди меня здесь.
Она последовала за Уильямсом в заднюю часть зала, они миновали запасники и мастерские и оказались на пороге комнаты. Дверь была закрыта.
Уильяме постучал.
— Я привел к вам леди Ноэль, сэр, — объявил он. Низкий и звучный голос, выговаривавший английские слова с легким акцентом, тотчас же отозвался:
— Проведите ее сюда. Ноэль оказалась в просторной комнате, богато обставленной мебелью красного дерева с обширным бюро, за которым стоял высокий и поразительно красивый пожилой человек, с глубоко посаженными глазами, широкоплечий, с чертами лица, будто изваянного резцом художника. Его густые черные волосы были слегка припорошены сединой.
Ноэль заметила, как удивленно расширились его глаза, устремленные на нее.
— Мистер Бариччи, — начала она, услышав, как за ее спиной щелкнул замок. Уильяме вышел.
Бариччи медленно подался вперед, положив ладони на бюро и внимательно разглядывая ее, как, вероятно, разглядывал бы новое ценное приобретение галереи.
— Поразительно, — пробормотал он. — Да вы просто ее живое подобие. Ноэль с трудом перевела дух:
— Значит, вам известно, кто я и почему пришла сюда.
— Я знаю, кто вы, но могу только догадываться, зачем вы пожаловали в галерею.
— Почему — мне и самой трудно понять, — заметила Ноэль, дивясь его прекрасным манерам. Ее вдруг охватило странное безразличие. — Мне была необходима некая определенность, — пробормотала она,
