— Действительно, настоящая эпидемия…
— Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Теперь, может быть, прислушаетесь к моим доводам?
— Не уговаривайте. То есть… Поймите, мне надо найти доктора Вишневски. Вдруг я что-нибудь могу для него сделать.
— Доктору Вишневски вы ничем не поможете, а здесь еще есть вероятность, что вы…
— Вы только даром тратите драгоценное время на обследование моего организма. Я отнюдь не противоядие против этой… штуки! Как вы не понимаете? А что касается доктора Вишневски, сама мысль, что он мог напасть на человека… Совершенно немыслимо, на него это просто не похоже!
— Да, но тем не менее это произошло. А вы не допускаете, что в его случае болезнь проявила себя в абсолютно иной форме? Он ведь, в отличие от вас и Леонарда, ни секунды не находился в коматозном состоянии.
— Ну, я-то просто-напросто потерял сознание, только и всего.
— А раньше с вами такое случалось?
— Да, после войны.
— Понятно. Значит, просто какое-то совпадение, и мы по ошибке поместили вас в изолятор вместе с остальными.
Штрауд помолчал, меряя шагами небольшой кабинет.
— Так, значит, одной стороной этой… этого… является безумие, наводимое из котлована, — что проявилось в странном поведении Виша. В моем случае что-то… нечто дьявольское говорило со мной через Вайцеля, а…
— А вы упрямец, Штрауд. Так и цепляетесь за свою версию. Неужели вы действительно верите, что здесь действует какая-то сверхъестественная сила? Что в злой участи наших несчастных пациенюв повинна какая-то сверхъестественная энергия…
— Да кто знает? Вы собственными глазами видели, как тело парило над койкой. Но вы просто еще не сталкивались со сверхъестественными явлениями, и такого опыта, как у меня, у вас не г. А я видел и сражался с вампирами, доктор Клайн, и с оборотнями тоже. Да, с оборотнями! А теперь еще и это…
— И вы хотите, чтобы я вам поверила?
— Это уж как вам угодно. — Он задумался и продолжал, как бы говоря сам с собой:
— Это нечто каким-то образом овладело рассудком Вишневски.
— Он пытался убить вас киркой, Штрауд, а вы еще строите теории типа «черт попутал», чтобы его защитить?
— Вишневски просто не может убить человека.
— Но все же пытался — и на глазах у множества свидетелей.
— Значит, в него вселилась какая-то злая сила, что-то овладело его рассудком…
— Что бы это ни было, оно поражает мозг и напрочь его блокирует. Просто ужас.
— Да, для такого человека, как Леонард, например, это означает смерть.
— Кстати, я очень внимательно следила за его состоянием по показаниям приборов, Штрауд. И время от времени отмечала проявление некоторых колебаний и отклонений, похожих на ваш случай.
— Правда? И что они означают?
— Во всяком случае, их можно истолковать как своего рода внутреннюю борьбу, словно доктор Леонард не сдается болезни так же легко, как остальные.
— Так это же Леонард! На вид он, может быть, и не так силен, но что касается его ума и рассудка… Тут уж с ним никому не сравниться.
— Отклонения в электрокардиограмме регистрируются с момента его поступления в больницу. Мы собираемся попробовать суспензию из этого вашего сплава, прямую инъекцию в кровеносную систему… под тщательным наблюдением, конечно. Знаете, из-за этого я чувствую себя механиком каким-то, ремонтирующим робота… Но все наши пациенты… что ж, судя по их состоянию, они ничем не лучше роботов.
— Удалось что-нибудь выяснить из анализа субстанции, что ваши люди собрали с пола у койки Вайцеля?
— Странная комбинация минеральных веществ, щелочей, серы, метана. По результатам анализов крови пациентов мы установили, что все они страдают респираторным алкалозисом…
— Это еще что такое?
— Низкое содержание углекислоты и очень повышенная щелочность крови.
— Щелочи… сера… метан… Слушайте, доктор, но разве возможно, чтобы они обусловливали инфекционный характер заболевания?
— Насколько я знаю, нет.
— И все же Вайцель изрыгнул эту дрянь.
— Мы пытались применить лечение кислотными препаратами, чтобы восстановить баланс между кислотами и щелочами в организме, но оно не помогло. Возможно, в сочетании с металлом…
— Обычные способы лечения не помогут, — убежденно заявил Штрауд. Он поднял термос и налил чашку кофе, жестом предложив и Кендре, но та отказалась. Штрауд наконец тоже сел и принялся с наслаждением прихлебывать горячий ароматный напиток.
— Мы должны испробовать все возможности, — ответила Кендра Клайн.
— Это верно, — кивнул в знак согласия Штрауд. — Вы ведь не первый раз сталкиваетесь с эпидемией?
— Да что вы! Довелось поработать в развивающихся странах, где рахит и полиомиелит остаются ужасной проблемой. В эпидемиологическом центре я недавно.
— Но надолго.
— Я бы не стала так уверенно утверждать. По крайней мере, сейчас.
— А еще что-нибудь необычное обнаружили в той дряни, которой Вайцель в меня плевал?
Доктор Кендра Клайн укоризненно покачала головой.
— Это могли быть судороги, доктор Штрауд, непроизвольное сокращение мышц, но плевать Вайцель был не в состоянии. Ни в вас, ни в кого-либо другого.
— Можно подумать, что я сам подложил эту мерзость, доктор Клайн.
— Уверена, что вы ничего подобного не делали.
— Итак, еще что-нибудь обнаружили?
— Трехокись серы.
— Ничего мне не говорит.
— Дымит на воздухе и бурно реагирует при соприкосновении с водой.
Штрауд сразу вспомнил странный туман, исходивший от их тел, когда они поднялись из котлована на открытый воздух под моросящий дождь. Доктор Клайн тем временем продолжала рассказывать, произнеся какое-то слово, которое он не совсем понял и не был уверен, что сможет повторить. Он не без усилия заставил себя выговорить громоздкий набор звуков:
— А что представляет из себя этот сульфонетилметан?
— Наркотик. Очень сильного действия, особенно в такой концентрации. Одного его достаточно, чтобы превратить человека в зомби.
— Однако анализы крови не установили его присутствия?
— В том-то и дело, что нет… Просто удивительно… если он действительно появился из организма Вайцеля. Тогда остается лишь предположить, что он находился там как гормон, в особом вырабатывающем его органе.
На долгую минуту взгляды их скрестились, но оба не произнесли ни слова.
Кендра наконец отвела глаза и продолжала:
— Мы также обнаружили повышенное содержание янтарной кислоты[19], холина[20] и…
— Договаривайте.
— Мефитис[21], зловонный газ.
— И что это нам дает?
— Крайне мало… За исключением того, что упомянутый газ не должен был бы присутствовать в
