Леонардом просто пешками Эшруада в его колдовской игре.
— Ну, так примемся за дело, доктор Штрауд, — произнесла она вслух.
Перед ними высился борт корабля, гладкий-гладкий, не видно даже стыков между досками обшивки, не на чем даже глаз остановить. Прямо как брюхо кита.
Глаза Кендры привыкли к темноте, а нос — к щекочущему запаху сырости и глины, и ей казалось, что она различает зловоние разлагающейся плоти морского гиганта, что улавливает едва различимое движение его ребер при вдохе и выдохе. А вдруг кит нас всех проглотит, мелькнула у нее странное и страшное опасение.
Штрауд, словно прочитав ее мысли, обернулся и приблизил свой шлем к шлему Кендры так, чтобы она могла ясно видеть за толстым стеклом маски выражение его лица.
— Да, Кендра, — глухо проговорил он. — Отродье превратилось в корабль, корабль превратился в отродье… И как только мы вскроем его брюхо, окажемся в чреве демона…
Его слова и то, как он их произнес, напугало Кендру больше всего, что она уже видела в подземном лабиринте.
— Вы все должны вернуться… Сразу же, как только откроем путь внутрь…
— А как же ты? Пойдешь навстречу своей смерти?
— Будь что будет… От судьбы не убежишь.
Внешний вид бывает весьма обманчив. Борт корабля оказался далеко не таким неприступным и непроницаемым, как выглядел. Дунь — и он задрожит, как карточный домик, тронь — и он рассыплется…
Здесь, в чреве древнего корабля, царствовало разложение. Археологи сразу же заинтересовались древесиной, из которой был изготовлен борт и которая на ощупь казалась окаменелой. Тем не менее внешняя поверхность обшивки была вся сплошь покрыта грибком и грибовидными наростами, которые при малейшем прикосновении так и сыпали спорами.
— Да как же это все еще на куски не развалилось? — даже удивился Штрауд.
— Почва здесь состоит почти из одной чистой глины. Она и замедлила естественное разрушение дерева, — объяснил Виш. — Сама же древесина, если не ошибаюсь, тик…
— Точно, тик, только подумать! — восхитился Леонард.
— Этруски были искусными корабелами, — напомнил Виш.
Они пробрались внутрь корабля, и в тот же момент этрускский череп, который в свое время каким-то образом попал в руки египетского фараона и был погребен вместе с ним, вспыхнул странным оранжево- желтым сиянием. Свет в черепе то разгорался с необыкновенной яркостью, то мерк, снова и снова, будто хрусталь задышал глубоко и часто… И наконец, череп засветился ровным неестественным светом — совсем как современный уличный фонарь.
— Честно говоря, у меня от вашего черепа мурашки бегут не хуже, чем от чертова корабля, — призналась Кендра.
— А ты разве не обратила внимание, что чем ближе мы к источнику зла, тем сильнее становится энергия Эшруада? — спросил Штрауд.
— Нет, меня больше волнует, что наше время истекает.
— Смотрите, смотрите сюда! — окликнул их Виш, указывая на груду терракотовых кувшинов, ковшей, кружек и чаш. — Они помогут нам датировать корабль!
— Очень похожи на керамику, обнаруженную на корабле из Кирены [39], — заметил Леонард, — где-то около семисотого года до нашей эры.
— Нет уж позвольте, — возразил Виш, — тогда уж скорее…
— У нас нет времени на научные диспуты, джентльмены, — решительно вмешался Штрауд.
— Тогда пожалуйте сюда, — предложил Леонард. Он подвел их к сваленным в кучу топорам, киркам, мотыгам, лопатам, кривым садовым ножам, садовым ножницам, молоткам, ножам, бородкам, напильникам, долотам, буравам и несчетному множеству деревянных гвоздей.
— Подобные инструменты неоспоримо доказывают, что этруски совершенно определенно были независимой державой, Штрауд, — торжествующе заявил Леонард и, достав 35-миллиметровую камеру, которую он ухитрился контрабандой пронести в туннель, принялся щелкать затвором. — Необходимо зафиксировать такую картину!
— Господи! — горестно вздохнул Виш. — Если бы только мы могли сделать все, как положено. Стереофотосъемка, освещение…
— Джентльмены! Это же вам не обычные археологические раскопки! — уже раздражаясь, вновь перебил его Штрауд. — Здесь пристанище прародителя зла. Я, конечно, понимаю ваш профессиональный интерес, но надо же быть реалистами!
— Сделайте как можно больше снимков, Леонард, — словно не слыша его, распорядился Виш и вдруг взорвался:
— С пустыми руками мы отсюда не уйдем, доктор Штрауд!
— Я должен идти к центру корабля, — стоял на своем Штрауд.
Его спутники даже не догадывались о том, что все происходящее каким-то образом предназначалось для воссоединения Штрауда и Эшруада именно в этой временной точке с тем, чтобы они вместе сразились со злым духом корабля, что все происходящее каким-то образом было предопределено еще тогда, когда Эшруад своими чарами заключил свою и тысячи других душ в хрустальном черепе.
— Теперь сфотографируйте отдельно деревянные части, Леонард, — по-прежнему не обращая внимания на Штрауда, попросил Виш.
Штрауд кое-как расчистил кучи хлама, валявшегося на дне корабля, и обнаружил брус корабельного киля толщиной не менее фута. Киль уходил в следующий отсек и терялся в глубине корпуса. Леонард немедленно навел на него объектив камеры.
— Киль, видимо, скрепляет носовую и кормовые части, а уже на него установлены тиковые шпангоуты, — предположил Штрауд, в котором против его воли необоримо просыпался археолог.
Кендра Клайн заглянула в зловещую черную пасть следующего отсека корабля, пытаясь угадать, что их там ждет.
— Верно! — подхватил Виш. — А потом корабелы обшили корпус тиковыми досками на деревянных шипах. Какое мастерство!
— Причем считалось, что подобная технология была известна лишь грекам и римлянам! — вторил Леонард — Тогда можно предположить, что ватерлиния находится примерно на две палубы выше нас.
— Думаю, вы правы, — согласился Виш.
— Ладно, значит, надо подниматься вверх, но вот где корма, где нос… И как далеко мы от центра, вот в чем вопрос, — задумчиво проговорил Штрауд.
— Ну, этого вам никто не скажет.
— Время уходит, Эйб, — нетерпеливо предупредила Кендра. — И почему здесь все… так тихо, спокойно?
— Зализывает раны, наверное, — усмехнулся Штрауд. — Мы во второй раз прорвались на корабль. Вот оно и задумалось.
— Надеюсь, ты не ошибаешься.
— Так, прямо перед собой мы имеем какой-то проход… Но куда он нас заведет?
— Может, еще одна ловушка, — предостерегла Кендра, опасливо всматриваясь в непроглядную тьму лаза.
Штрауд достал гирокомпас.
— Проход идет на север. А если корабль стоит носом на восток, как вы говорили, то нам, чтобы добраться до центра, надо держаться севернее.
— Пошли, — коротко бросил Виш.
Леопард молча кивнул в знак согласия. Штрауд шагнул первым, и почти сразу же луч его фонаря выхватил какие-то знаки на переборке. Они напоминали наскальные рисунки, примитивные, но достаточно различимые: кит, похожее на ящерицу существо и еще какие-то непонятные символы. Штрауд обратил на них внимание своих спутников, и Виш с Леонардом вновь замерли перед ними в неописуемом восхищении. Даже ничего не понимающая Кендра не могла оторвать от них глаз.
